Удовольствие…

жар…

удивительная, дикая страсть…

никогда прежде она не испытывала ничего подобного.

Теперь она знает.

От удовольствия действительно можно умереть.

Его вкус был неповторимым, мятный, сладкий и пряный; вместе они составляли превосходный афродизиак, который сокрушал её чувства.

Оргазм стал её единственным источником выживания.

— Ты ангел, — с доброжелательной улыбкой сказала женщина, отвлекая её от мыслей.

— Да.

Падший, но да, я ангел.

Гидеон расслабился на подушках.

— Замечательно.

— Не обращай на него внимания.

Он сварлив от скуки.

Кстати, Я Эшлин.

У Эшлин были золотые волосы, золотые глаза, и она выглядела такой хрупкой, словно цветок ириса.

— Жена Мэддокса.

— Мэддокс, хранитель Насилия, — сказала Оливия.

Огромный мужчина с черными волосами, фиалковыми глазами, идентичными глазам Аэрона, и по-видимому с неукротимым характером.

— Вы поженились?

— На нашей частной церемонии, — ответила Эшлин, покраснев.

Она встала.

— Он не так ужасен, я обещаю.

Её руки поглаживали округлый живот.

— Он милый, ты поймешь это, как только познакомишься с ним.

Оливия не смогла сдержаться.

Она шагнула вперёд и положила руки ей на живот.

Беременные женщины всегда очаровывали и притягивали её, поскольку она всегда знала, что ей самой никогда не посчастливиться иметь детей… ещё одно тайное желание.

Ангелы были созданы, не рождены, и даже если она вступит в физическую связь с мужчиной своего вида, она не сможет зачать ребенка.

Теперь она человек…

быть может есть возможность.

С Аэроном? Девушка может надеяться.

На мгновение она представила, как бы выглядели их дети.

Они, конечно, не родятся со всеми этими татуировками, что ужасно досадно, но они возможно унаследуют его прекрасные фиалковые глаза, а быть может даже крылья.

Каждый, хоть раз в жизни, должен насладиться радостью полета.

Возможно у их детей будет выдержка и решимость Аэрона, которые сводят её с ума, но в тоже время очаровывают её.

Она вздохнула, концентрируя своё внимание на поставленной задаче.

— Твои близнецы, они сильны, — сказала она, зная что матери рады таким новостям.

— Огонь и лёд.

У тебя будет куча забот когда они появятся, но ты будешь счастлива как никогда."

Губы Эшлин расплылись в широкой улыбке, она просто сияла от радости.

— Ббблизнецы? Откуда ты это знаешь?

О, нет

Она испортила сюрприз, не так ли?

— Способность ощущать, кто растет в женской утробе, это дар, которым обладают всеми ангелы.

— Этого…

этого просто не может быть.

С каждой секундой её кожа становилась более бледной, даже приобретая зеленоватый оттенок.

— Внутри меня только один ребенок.

Я имею ввиду, беременность развивается нормально.

Верно?"

Стоит ли ей рассказать всё? Сначала нужно ее успокоить, наверное.

— Нет.

Беременность развивается медленно.

Твои дети бессмертны, и беременность требует большего количества времени.

Но не волнуйся.

Как ты обещала мне, теперь я обещаю тебе.

Твои сын и твоя дочь, они оба здоровы.

— Сын? Дочь?

Прекрасно.

Она испортила еще один сюрприз.

Дрожащей рукой Эшлин убрала с лица прядь медового цвета волос и заправила за ухо.

— Мне нужно прилечь.

Нужно позвонить Мэддоксу.

Я. Я…" Ее безумный взгляд вернулся к Гидеону.

"Ты представляешь, как это…"

"Да", — сказал он ухмыляясь.

"Я представляю."

Она с трудом выдохнула.

— Спасибо.

Как будто в трансе прекрасная Эшлин вышла из комнаты, даже не взглянув на Оливию.

— Я сожалею, — сказала Оливия.

И тому было несколько причин.

Она осталась наедине с демоном Лжи.

В такой ситуации она никогда себя не представляла.

Так как он был ранен, она не могла оставить его одного.

Ты хотел бы, чтобы я закончила рассказ?" — спросила она.

Не дожидаясь ответа, она схватила книгу, которую оставила Эшлин, ох, это был любовный роман, какое падение! — и присела на место Эшлин.

"Мне нравится то, что ты читаешь", — сказал он.

"Но твой голос говорит..

другое."

И это так и было.

Никуда не годится.

Она раскрыла книгу, скрывая за этим свое недовольство.

"То что ты слышал — сущая правда.

Только ее я могу произносить.

Всё, за исключением лжи, но иногда мне не хочется этого делать.

Это ужасно.

К тому же, слишком запутывает.

Иногда ранит, иногда заставляет вступать в бой."

"О да, мне об этом совсем ничего не известно.

Лгать — это потрясающе" — сказал он, но она понимала, что на самом деле он согласен с ней.

Она почувствовала зависть в его голосе.

"Я хочу…

ничего.

Я ничего не хочу."

Бедняжка.

Он хотел кучу всяких вещей.

"Итак.

Ты хочешь, чтобы я ушла?"

"Да.

"Отлично."

Небольшой успех.

"Могу я начать читать?"

"Да", — снова сказал он.

"Я предпочел бы не разговаривать."

Ооо

Пока что мы не возвращаемся к любовному роману.

"О чем?"

"О тебе.

Я не имею ни малейшего желания узнать, зачем ты здесь."

"А ты мог бы мне помочь?" — спросила она с надеждой.

От страха к надеждам. Так быстро.

Это было похоже, на ее путь из пучины отчаяния к успехам.