Неудачу переживали все вместе. Через неделю поисков в кабинет ворвался коллега — «химик» и, торжествующе бросил на стол газету «Правда», и объявил, что именно здесь «зарыта собака с псевдонимом»?! Там, под заголовком «Хлеборобы готовятся к севу», была заметка о родных местах шефа.

С этим «подарком» коллег, но без газеты автор отправился к шефу. Там он назвал очередной псевдоним, правда, усомнился в его пригодности. Шеф заинтересовался: мол в чем дело? И автор воскликнул, что он, псевдоним, похож на собачью кличку. Но… шефу он понравился, и на все службу в НТР автор щеголял звучным псевдонимом — «Тургай». Правда, и то, что по линии других направлений разведки ему пришлось «ходить» под псевдонимами: Николай, Аквариус, Дзюба, Стадник.

А всего из более чем двух десятков лет «на разведывательном поле» автору повезло работать в Центре лишь пять с половиной лет — остальное время пришлось на работу под одной и той же «крышей», во Внешторге с «визитами» в десяток стран — от недели до четырех лет. И потому автор считает вправе иметь в подзаголовке к данной рукописи «чернорабочий» разведки, ибо все эти годы он «стоял у разведывательного станка»…

Как это частенько бывает…

По истечении срока активной работы профессионал находит, казалось бы, «тихую гавань» в учебном заведении. И автору в этом повезло — он пришел в Краснознаменный институт — «кузницу кадров» (1977). Пригласил на работу туда атомный разведчик Анатолий Яцков, глава созданного им и другим атомным разведчиком Владимиром Барковским факультета НТР (1968). Это случилось после завершения автором длительной операции по подставе западной спецслужбе его в качестве «московского агента».

В то время, будучи принят в состав факультета НТР, его сотрудники имели двойное подчинение — на факультете и кафедре разведки. И первый набор для автора — руководителя учебного отделения состоял из 24 человек. Из них только два пришли из-за «студенческой парты».

Два «стула» — хорошо ли это? «Двойственность» несла в себе много положительного: РУО имел живую связь через кафедру с теорией и практикой разведки. Иначе он становился начетчиком в работе с будущими разведчиками. И использование опыта, часто весьма ограниченного рамками выездов за рубеж, было явно недостаточно для работы со слушателями. Нужна была тесная связь с кафедрой разведки на правах ее полноценного члена.

В годы перестройки произошел раздел: РУО стали сотрудниками факультетов с кратковременным курсами по теоретической подготовке. Но это было еще не все: теперь у РУО было только десяток слушателей. Причем, в 90-е годы, после упразднения КГБ, половина из них приходилась на студентов, чаще всего «высокопоставленных родителей». Теперь главный набор шел из вузов. И среди них попадались те, кто «косил от армии». И, получив огромной силы высшее академическое образование, они исчезали из поля зрения разведки. Ибо насильно в ее рядах никто не мог оставаться.

Уже в двухтысячные годы пределом цинизма стало «публичное заявление» кадрового чина с трибуны собрания ветеранов в бывшем клубе имени Ф.Э. Дзержинского: «… кадры могут быть подобраны только в пределах Московской области». А остальная Россия? Им бы, кадровикам, как в былые времена, поездить по вузам и военным училищам Матушки-России?!

И несколько слов в адрес профессионально-патриотической подготовки кадров в Академии внешней разведки. Сегодня два направления доминируют в программе подготовки — общепрофессиональная и специальная профессиональная.

Но разрушив десятилетиями создаваемую в уникальном учебном заведении подготовку — чекистско-патриотическую, взамен новая, как самостоятельное направление в учебной программе, создано не было. «Патриотизм», как один из «измов» прошлой Советской России оказался под запретом со стороны младореформаторов с «дистанционным управлением из-за рубежа».

На заре «капитализации» России, при поддержке с самого «верха», была учреждена Академия. И в тот момент, и позднее она не сохранила за собой на директивной основе два знака отличия: Орден Боевого Красного Знамени и имени Ю.В. Андропова. Уже десятилетия по Красной площади проносят овеянные славой знамена и штандарты рода войск с прикрепленные к ним ордена времен войны и после нее. Но эти традиционные титулы остаются вне поле зрения «верхов» разведки.

Этот вопрос поднимался Ассоциацией ветеранов, в рядах которой около четырех тысяч человек, но в ответ глубокое молчание или «сейчас не время». В Академия так и не создали самостоятельную кафедру истории мастерства разведки, которая могла бы стать «организующим механизмом» патриотического аспекта в подготовке слушателей.

А недавно пришла трагическая весть: демонтирован Кабинет истории разведки с его сотнями экспонатов. Причем, якобы имеется указание осветить новыми экспозициями только тридцатилетнего периода существования СВР?!

Как был прав наш Великий поэт-философ Александр Сергеевич Пушкин: «Вслед за потерей исторической памяти наступает смерть!». Три года обучения слушателей в Академии без кафедры истории мастерства разведки — это не поддающийся пониманию феномен сегодняшнего дня в среде высших учебных заведений государства, тем более с военным уклоном и уникальной профессией.

И что толку, если Академия не идет по пути высказывания древних: «ученик — это не сосуд, который нужно наполнить, а факел, который нужно зажечь!». А «зажигательным устройством» может быть только специальная патриотическая подготовка.

Профессионально-патриотическая подготовка — это ли не было главным в «кузнице кадров» с конца 30-х годов? Об этом говорит бывший начальник группы и кафедры оперативной техники (в РАШ, ВРШ, КИ), ветеран тайной войны в тылу врага, Константин Константинович Квашнин:

«…у слушателей формировалось сознательное отношение к необычной и непривычной для гражданского человека работе. И пришли они учиться для того, чтобы приобрести знания и продолжить борьбу с врагом в новых условиях. Пришли добровольно и сознательно.».

И что же сегодня? Атомный разведчик Владимир Барковский назвал нынешний набор в Академию, как взятый из слоев «потерянного поколения». Он, Почетный Профессор Академии и историограф НТР, с болью говорил незадолго до ухода из жизни:

«…Разведчику должны быть в полной мере присущи такие черты, как патриотизм, преданность делу, которому служишь, порядочность, полное подчинение интересам службы.».

Но разве Академия прививает это все в условиях «духовной морально-психологической нестабильности в России, разгуле нигилизма и низкого уровня историко-патриотического аспекта обучения в школе и высших учебных заведениях». Более того, и это отмечали наши известные и, в частности, бывший начальник внешней разведки Леонид Шебаршин, что такое пренебрежение к патриотической подготовке кадров разведки «происходит на фоне тотальной активизации спецслужб противника в отношении наших разведчиков за рубежом».

Вот почему, имея двадцатилетний опыт работы в Краснознаменном институте и Академии, со второй половины 2000-х годов автор активно стал «посылать сигналы» в «верха» разведки о тревожном состоянии в подготовке кадров в Академии. С пояснением на аргументированной основе он писал о необходимости пересмотра положения дел с профессионально-патриотической подготовкой.