«Около 2 часов ночи 22/VI 1941 года. Даю сигнал “боевая тревога”. Он передаётся по телефону дублируется по радио. Через несколько минут получено подтверждение от трёх полков о получении сигнала и его исполнении.

Из 74-го штурмового полка подтверждения нет. Во время передачи сигнала связь с полком прервана. А к 2.30 телефонная связь прервана со всеми частями дивизии. Не будучи уверен, что 74-й штурмовой полк принял сигнал боевой тревоги, посылаю туда полковника Бондаренко. Он уполномочен принимать решения на месте в соответствии с обстановкой, вплоть до вывода полка на аэродром постоянного базирования — Пружаны. Полковник Бондаренко вылетел в 74-й штурмовой полк на самолёте ПО-2 в 3 часа и по прибытии объявил боевую тревогу.

В четвёртом часу начали поступать донесения с постов ВНОС (http://militera.lib.ru/memo/russ-ian/sb_bug_v_ogne/app.html) о перелёте границы одиночными немецкими самолётами. Вскоре над аэродромом Пружаны появился самолёт-разведчик. В воздух поднялся командир звена 33-го истребительного полки лейтенант Мочалов и его ведомые лейтенанты Баранов и Таран тов. Звено сопровождало разведчика до Бреста.

Город в огне! Война!!

И тогда лётчики атаковали немецкий самолёт, тот, оставляя длинный шлейф чёрного дыма, упал на землю (около 3.40… — Авт.).

Взлётом звена лейтенанта Мочалова фактически начались боевые действия дивизии.

4 часа 15 минут. Аэродром 74-го штурмового полка подвергся артиллерийскому обстрелу и налёту авиации. Средств ПВО на аэродроме совершенно не было. 10 “мессершмиттов” в течение нескольких минут расстреливали самолёты. В результате все пятнадцать И-15 и два ИЛ-2 были уничтожены. Лётчики, находившиеся в самолётах, взлететь не успели.

Оставшийся без самолётов личный состав полка забрал документы, знамя и под командованием начальника штаба майора Мищенко убыл на восток…» (Буг в огне, Минск: Беларусь, 1965 г. Далее воспоминания командиров Бреста из этой книги рассмотрим подробнее…)

Кстати, некоторые аэродромы действительно так близко додумались разместить у границы, что немцы могли их расстреливать из пушек. Но самое важное в этих воспоминаниях командира 10-й сад генерала Белова — это то, что из штаба ВВС ЗапОВО он получил приказ 20 июня о приведении дивизии в боевую готовность, а Павлов её отменил 21 июня! И также Белов показывает, что командующий 4-й армией генерал Коробков до нападения врага никаких мер не принимал и команд о приведении в боевую готовность частей не отдавал. Он всего лишь продублировал «приказ привести штабы в боевую готовность»… Было это около полуночи и, по воспоминаниям Сандалова, известно, что к 24.00 и прошла команда от Павлова собрать штабы и ждать дальнейших указаний. Из протоколов допроса Павлова также известно, что после 1 часа ночи Павлов обзванивал армии и дал уже общую команду «приводить войска в боевое состояние». Но судя по всему, Белов от Коробкова или Копца подобной команды не получил и действовал самостоятельно. И он пишет, что поднимать свою дивизию по тревоге начал уже до 2 часов ночи, не дождавшись от того же Копца приказа. Связь пропала к 2.30.

Почему Белов не был расстрелян, как Черных, ведь один из полков 10-й авиадивизии также был уничтожен на границе? И согласно донесению уполномоченного 3-го отдела 10-й сад Леонова от 27 июня, «особенно точно германская авиация знала расположение наших аэродромов, которые были подвергнуты обстрелу из пулемётов зажигательными пулями, в результате чего в Брест-Кобрин-ском направлении, которое прикрывалось 4 полками 10-й авиадивизии, находившимися: 123-й ПАП — в дер. Именины (г. Кобрин), 74-й ШАП — Малые Взводы (что в 18 км от границы), 33-й МАП — г. Пружаны и 39-й СБАП — г. Пинск, германской авиацией подверглись почти что полному уничтожению на земле. Боеспособной матчасти осталось единицы. Характерно, что матчасть в этих полках, за исключением 39-го авиаполка, была не рассредоточена». (Мельтюхов М. Начальный период войны в документах военной контрразведки (22 июня — 9 июля 1941 г.)).

Белов поднял по тревоге в 2.00 все полки дивизии и не давал им запрета взлетать навстречу врагу и, самое важное, он не отменял боевую готовность в своей дивизии 21 июня! А также, видимо, в этой 10-й сад вооружение никто не снимал с самолётов. Видимо, Павлов и Копец не рискнули давать Белову такие приказы — он мог и послать. Вот поэтому комдив Н.Г. Белов и не был привлечён к ответственности.

Кстати, ещё в моей книге «Кто проспал начало войны?» упоминались факты снятия вооружений с истребителей в ЗапОВО. На что тут же появилась вот такая критика: «Многочисленные рассказы о снятии вооружения с истребителей, как справедливо отметил Исаев, порождены реальной историей снятия с части истребителей МиГ-3 крыльевых крупнокалиберных пулемётов для довооружения свежевыпущенных истребителей той же модели, ибо пулемёты Березина тогда лишь осваивались в производстве, и их катастрофически не хватало».

Как видите, рассказов о снятии вооружения, и именно 21 июня, и именно всего вооружения с истребителей, не так много, но они не о снятии с МиГов крупнокалиберных пулемётов Березина. В этих рассказах очевидцев-лётчиков видно, что снимали не только с МиГов пулемёты Березина, но и оружие с И-16, у которых не крупнокалиберные и «дефицитные» пулемёты БТ были, а обычные ШКАСы и пушки ШВАК И снимали вооружение с истребителей этих иап полностью, а не частично. Так что Исаев в данном случае не прав.

Теперь перейдём к ПрибОВО, посмотрим, что там творили генералы с авиацией:

«Согласно докладной записке № 03 от 28 июня начальника 3-го отдела Северо-западного фронта дивизионного комиссара Бабич (начальник контрразведки округа-фронта. — Авт.) в ПрибОВО… командир 7-й авиадивизии полковник Петров с самого начала боевых действий все боевые вылеты организовывал по своему усмотрению, надлежаще боевыми операциями не руководил с самого начала.

19 июня Петров был предупреждён заместителем командующего ВВС по политработе о возможных военных действиях; ему был указан срок готовности к 3 часам 22 июня с.г…»

В этом округе вообще как-то «подозрительно» много было сделано перед 22 июня в плане повышения боевой готовности (в Прибалтике, согласно генеральским байкам, вообще все всё делали по «личной инициативе отдельных командиров»). Даже заместитель командующего ВВС округа по политической работе знает о предстоящей войне и ещё 19 июня предупреждает командиров и устанавливает сроки готовности к войне — «к 3 часам утра 22 июня» быть готовыми к нападению Германии. Впрочем, командующий авиацией округа Ионов всё равно попал под суд. За что? Посмотрим.

«Петров к этому указанию отнёсся крайне халатно. Не истребовал от командиров полков выполнения этого указания, и полки фактически были противником застигнуты врасплох, в результате чего и были большие потери самолётов на аэродромах…»

А теперь смотрим «ГОДОВОЙ ОТЧЁТ О БОЕВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ВОЕННО-ВОЗДУШНЫХ СИЛ СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ФРОНТА ЗА ПЕРИОД с 22.6.41 г. по 1.7.42 г.»: