рабочие моменты. Завелась у нас крыса, а поймать самостоятельно не можем. Вот Максим и пригласил кота Леопольда. Все будет хорошо, не волнуйтесь, – ответила Даша.

Воскресенье прошло по намеченному плану. Леонид был доволен сделанным. Прошел понедельник, но звонка Владу не было.

– Может, мы перестраховались? – спросил Максим, готовясь ко сну.

– Я бы многое отдала, чтобы ты оказался прав. Но что-то мне подсказывает, что это случится завтра.

– Не будем терять время? – попробовал пошутить Максим. – Даш, я ни это имел в виду.

– Люби меня, как в последний раз, – говорила Даша, страстно целуя мужа. – Как там в нашей с Укупником песне поется:

«Сим-Сим, откройся, Сим-Сим, отдайся,

Да ты не бойся и не стесняйся.

Я не насильник, поверь мне, Сима,

Но жить так дальше невыносимо»…

Все началось во вторник в 14:20. Лев Борисович с ребятами вышли со двора и направились в сторону Ледового центра. Его стукнули по голове, а ребят затолкали в машину. Отец, придя в себя, позвонил сыну. Ребят доставили по адресу, который уже «пробили». Туда, чуть позже, привезли и Алину. Звонок Елены Владу раздался в 15:00 «Я внизу. Закажи пропуск, и ждите меня в кабинете отца вдвоем. Секретаря отпусти». «Секретарь спустится» – ответил он и зашел в кабинет Даши.

– Началось! – сказал он, присаживаясь в кресло к приставке стола. Даша сидела в центре стола.

– Добрый день! Заждались? – спросила Елена Громова через пять минут, поворачивая ключ в дверном замке. – Это лучшее время, для подобных дел. Посторонних уже нет, а работники через час разбегутся по домам. Вы готовы к переговорам?

– Где мои дети? – спросила Даша.

– Там же, где и молодая жена Славика, – ответила она, присаживаясь к столу напротив Даши не снимая шубы и перчаток. Их разделяло метра три. Она достала из своей сумки небольшую бутылку с водой, пистолет и глушитель. – Кофе я у вас не прошу, боюсь, отравите. Сидите тихо и не делайте лишних движений. Влад знает, как я стреляю. Заложников сразу отпустят, как только я получу деньги. Я не буду повторять дважды, поэтому слушайте внимательно. Это номера моих счетов. Вы должны перечислить на них указанную внизу сумму, – сказала она, «посылая» лист бумаги, сложенный вчетверо по столешнице. – Я знаю ваше финансовое положение, как знаю, приблизительно, и суммы на ваших счетах. Начинайте. – Она замолчала и занялась пистолетом и глушителем.

– Как вы будете проверять исполнение? – спросила Даша, входя в платежную систему, минут через семь-десять.

– Не буду. Я дождусь поступления этих денег на свои счета. Об этом мне придет сообщение на телефон. Учитывая расстояние и нерасторопность клерков, у меня есть двадцать-тридцать минут для ответов на ваши вопросы. У вас, я думаю, ко мне накопилось их много.

– Кого ты вместо себя угробила? – спросил Влад. – Где пропадала, после собственных похорон и почему не объявилась раньше?

– Ты помнишь Елену Потапову? Мы встречались на вечере встречи выпускников, через двадцать лет, после школы. Помнишь? Тогда ты не забыл, что она артистка. Последние три года работала в местном театре. Там я ее и нашла. Мы с ней немного были похожи. Один рост, вес, цвет волос, глаз. Я ведь ехала сюда с одной целью – наказать виновных, прожив из-за вас десять лет в ссылке. На жизнь мне грех было жаловаться, я прожила эти годы так, как хотелось, если бы не пространственные ограничения, которые мне установил отец. А виновата в этом ваша святая троица.

– Кто и в чем виноват? – спросил Влад. – Тебе светил срок, тюрьма, за похищение ребенка, а тебя отправили не в лечебницу, а вывезли за границу, где ты безбедно жила на деньги отца.

– Заткнись! Считаешь себя оскорбленным? Это я дала тебе то, что ты имеешь до сих пор. Что у тебя было и что стало?

– Мозги у меня были и есть, – огрызнулся Влад.

– Если бы у тебя были мозги, ты бы думал головой, а не членом. На этом я тебя и поймала, думая о своем. Мне нужно было разнообразить свою жизнь. Тебе нужны были самостоятельность и деньги, а мне заботливый муж и страстный любовник. Макс ведь собирался развестись со мной, но я его опередила. Меня год все это устраивало, пока не захотелось новых перемен. Ты хорош, Влад, но тебе далеко до Макса. Я очень хотела вернуть его. Я не думала, что твоя бывшая жена так быстро приберет его к рукам. Макс был мой и должен был остаться моим!

– Лена, Максим не игрушка. Захотела – поиграла, захотела – бросила. Так что с Потаповой?

– Мы встретились с ней, поговорили, и я предложила ей сыграть свою последнюю роль за хорошее вознаграждение. Дело в том, что у нее обнаружили опухоль, и она знала, что месяц-два и ей конец. Сыну шестнадцатый год, родственников нет, как и денег. Я дала ей неделю сроку, свою одежду, документы, машину, пятьсот тысяч перечислила на карту. Мне было неважно, каким образом она разделается с Максом. У нее была возможность найти кого-то на роль исполнителя и убить его, отравить, зарезать. Мне нужна была его смерть, а не ее. А в ней вдруг проснулась совесть или денег стало жаль, что сама решила все исполнить. Она мне только все усложнила. Я убедилась, что Макс мертв, но и она тоже. Я запаниковала, присутствуя на собственных похоронах. Через три дня я встретилась с отцом и все ему рассказала. Он сделал мне новые документы, дал денег, сделал перевод и я уехала. Деньги закончились, и я собралась вернуться. Хорошо, что прежде, чем ехать, позвонила. Что я узнаю? Отец умер, оставив после себя завещание на приличное состояние чужим людям. Макс жив, стал еще сексуальнее, чем был, и живет в доме отца. Ты считаешь, это справедливо? Я должна была с этим смириться? А потом подумала: зачем мне его дом, счета, которые нужно оспаривать, доказывая, что я это я? Проще заставить вас перевести деньги со счетов фирмы. Хорош план? Ты и теперь продолжаешь считать, что я сумасшедшая? Нет! Я одержимая местью. Тебя я разорю, а Макса уничтожу, через его жену и детей, раз он такой живучий. Хочешь воды? В горле пересохло? – спросила Громова Дашу, наливая воду из своей бутылки в стакан. – Подтверждение из банка пришло, – говорила она, читая сообщение на экране смартфона и держа пистолет, направленный на Влада. – Страшно? Ты, невнимательно меня слушал, Влад. Я обещала тебя только разорить, а не убить, и слово свое сдержу. А у тебя, Дарья нет ко мне вопросов? Позволь задать вопрос