Даже здесь, в помещении, на меня давит зима. Все предметы словно прибили гвоздями к столу и полу. Мое тело плавно теряет вес и расползается в разные стороны. Словно это не я, а мои отражения в кривых зеркалах.

Я подхожу к стойке и включаю настольную лампу. Подсыпаю в печку угля, затапливаю ее и снова сажусь на скамейку. В свете лампы темнота по углам еще больше сгущается, а от жара из печки в комнате становится еще холодней.

Возможно, я слишком сильно задумался. Возможно, внутри у меня все так онемело, и я ненадолго уснул. Так или иначе, когда я просыпаюсь, она стоит передо мною и молча глядит мне в лицо. Из-за желтого света лампы за ее спиною мне чудится, будто она отбрасывает на меня слабую, размытую тень. Я смотрю на нее снизу вверх. Разглядываю ее голубое пальтишко и волосы, убранные под воротник. Вдыхаю ее запах с ароматом зимнего ветра.

– Я думал, ты уже не придешь, – говорю я.

Она выливает в мойку старый кофе, споласкивает чайник, наливает свежей воды и ставит на печку. Выпускает волосы из-под воротника, снимает пальто и вешает его на плечики.

– А почему ты так думал? – спрашивает она.

– Не знаю. Просто мне так показалось.

– Пока я тебе нужна, я буду приходить. Сейчас нужна?

Я киваю. Она действительно нужна мне. Несмотря на то, что яма потери внутри меня после каждой встречи с нею становится глубже.

– Расскажи мне о своей тени, – прошу я. – Возможно, я встречался с ней в прежнем мире.

– Да, я тоже об этом подумала. Сразу, как только мы встретились. Ты еще спросил, не встречались ли мы где-нибудь раньше.

Она садится на стул перед печкой и смотрит на горящие угли.

– Мою тень отрезали, когда мне было четыре года. Она осталась за Стеной, во внешнем мире, а я жила в Городе. Что она там делала, я не знаю. Точно так же, как она ничего не знала обо мне. А когда мне исполнилось семнадцать, тень вернулась в Город и вскоре умерла. Умирающие тени всегда возвращаются в Город. Страж похоронил ее в Яблоневом Лесу.

– И ты решила остаться в Городе навсегда?

– Да. Вместе с тенью похоронили и мои мысли о себе. Ты говорил, наши мысли похоже на ветер. Но разве не наоборот? Разве мы сами не живем, как ветер, не думая ни о чем? Не старимся, не умираем...

– А когда твоя тень вернулась, ты виделась с ней?

Она качает головой.

– Нет. Мне показалось, нам незачем встречаться. Наверняка это уже не я, а что-то совсем другое.

– А может, это и была ты сама?

– Может и так. Но теперь-то уже все равно. Все кончено.

Чайник на печке вскипает, но его жалобный вой я принимаю за ветер, бушующий в нескольких километрах отсюда.

– И что же... Я все равно нужна тебе?

– Нужна, – отвечаю я.

СТРАНА ЧУДЕС БЕЗ ТОРМОЗОВ

Конец света. Чарли Паркер. Часовая бомба

– Прошу вас! – умоляла толстушка. – Вставайте, или придет конец света!

Ну и пусть приходит, подумал я. Рана на животе болела дьявольски. Жизнерадостные братцы в четыре ноги истоптали мое скудное воображение так, что оно потеряло всякие границы.

– Что с тобой? Вам плохо? Что здесь произошло?

Я глубоко вздохнул, подобрал с пола футболку и вытер пот со лба.

– Какие-то ублюдки ножом проделали у меня в животе дырку в шесть сантиметров длиной, – выдавил я, хватая воздух губами.

– Дырку?

– Ага. Как у свиньи-копилки.

– Но кому это понадобилось? И зачем?

– Откуда я знаю? – пожал я плечами. – Лежу вот и думаю. Пока ничего не понял. Может, ты мне объяснишь? Почему кто ни попадя вытирает об меня ноги, как о половую тряпку?

Она покачала головой.

– А может, эти психи с ножом – твои приятели?

Она с ошарашенным видом уставилась на меня.

– С чего вы взяли? – возмущенно выдохнула она.

– Не знаю. Наверно, просто ищу козла отпущения. Когда ничего не понятно, найдешь крайнего – и сразу легче становится.

– Но ведь это ничего не решает.

– Не решает, – согласился я. – Но я-то здесь при чем? Не я затеял этот кавардак. Его спланировал и завертел твой милый дедушка. А меня в него затянуло. Какого же черта я должен что-то решать?

Тут меня скрутил очередной приступ боли. Я заткнулся и, точно сторож у шлагбаума, подождал, пока он не пройдет.

– Вот и сегодня, – продолжил я чуть погодя. – Ты звонишь мне ни свет ни заря. Говоришь, что твой дед пропал, что тебе нужна помощь. Я все бросаю, несусь к тебе. Ты не приходишь. Я еду домой, ложусь спать, но тут ко мне вваливается парочка психов, переворачивает мою квартиру вверх дном и вспарывает мне живот. Потом заявляются агенты Системы, устраивают мне допрос. А под конец опять появляешься ты. Извини, но это слишком похоже на чей-то сценарий. Или на расстановку игроков в баскетболе. Ты можешь объяснить, что происходит? Рассказывай все, что знаешь.

– Если честно, я знаю немногим больше вашего! Я ведь просто помогала деду – выполняла, что попросит. Выполни то, принеси это, позвони туда-то, напиши тому-то – и ничего более. О том, что дед собирался сделать, я точно так же не имею ни малейшего понятия.

– Но ты же ему ассистировала.

– Ассистировала? Да просто обрабатывала данные. У меня и образования-то специального нет. Я не понимала того, что читала и слышала.

Я постукал пальцами по губам, пытаясь собраться с мыслями. Нужен какой-то выход. Нужно распутать эти узлы до того, как меня утащит на дно.

– Ты сказала, придет конец света. В каком смысле? С какой стати и каким образом миру придет конец?

– Не знаю. Так сказал дед. Мол, если бы в самом деде сидело то, что сидит внутри вас, конец света давно бы уже наступил. А он на такие темы не шутит. Сказал, что придет конец света, – значит, так оно и будет. В буквальном смысле.

– Не понимаю, – задумался я. – Что это значит? Ты уверена, что запомнила правильно? Может, он сказал: «свет погаснет», или «мир перевернется»?

– Нет, именно так. «Наступит конец света».

Я снова постучал пальцами по губам.

– И что же, этот... конец света как-то связан со мной?

– Да. Дед считает, что в вас спрятан ключ. Вот уже несколько лет он исследует ваше сознание, пытаясь его найти.

– Тогда попробуй вспомнить побольше, – попросил я. – Он ничего не говорил о часовой бомбе?

– О часовой бомбе?

– Это сказал ублюдок, приказавший вспороть мне живот. Дескать, информация, которую я конвертировал для Профессора – это бомба замедленного действия. И когда придет время, бомба взорвется. Что это может значить?