И все же Энки выбрал именно это направление, отметя все возражения. Он планировал захватить противника врасплох и полагался на качество шумерского оружия, а кроме того, рассчитывал на то, что главы кланов не смогут сплотиться перед лицом неожиданно появившегося у границ их земель врага. Слава об одном из них, Быке, дошла и до Шумера. Этот глава клана имел огромную армию и владел землями Севера. Энки пришел к выводу, что от стычки с Быком предпочтительнее будет уклониться.

Посоветовавшись со знатоком географии, генерал решил, преодолев пустыню, дойти до Абидоса, захватить этот священный город и, обосновавшись там, начать сражаться за земли в долине реки. Многие выступили против этого безумного плана, но возобновившиеся проливные дожди заставили недовольных замолчать. Судя по всему, Шумер был обречен на затопление, поэтому даже самые упрямые вынуждены были последовать за Энки.

Художник Гильгамеш, его подопечный, тоже остался в живых, и генерал отводил ему особое место в своих планах на будущее. Когда Две Земли будут завоеваны, он доверит Гильгамешу украшать храм, возведенный в честь Великой Богини, благодетельной и устрашающей.

И вот выжившие шумеры покинули свою опустошенную родину и пустились в долгий и трудный путь, который должен был привести их в страну, где им не придется опасаться природных катаклизмов. Привычные к влажному климату, путешественники вскоре столкнулись с новыми для них жестокими реалиями пустыни: охотящимися хищниками днем и змеями ночью, агрессивными насекомыми, палящим солнцем, постоянной нехваткой воды.

Если бы не военная дисциплина, установленная Энки, которого не могли сломить ни сомнения, ни усталость, поход давно бы закончился. Только один раз взбунтовались самые трусливые — они заявили, что возвращаются назад. Генерал убил всех до одного собственными руками.

И шумеры продолжили путь, страдая от незнакомых болезней и постепенно теряя надежду когда-нибудь достичь цели. Чуть ли не каждый день кто-нибудь из странников умирал, и скоро Энки, по-прежнему твердо верящему в правильность избранного пути, стало трудно поднимать дух у своих уцелевших соплеменников.

Гильгамеш помогал ему как мог. С помощью лекарственных трав — одни он захватил с собой из Шумера, другие нашел по пути — он смог вылечить часть захворавших.

Генерал принес в жертву Великой Богине несколько газелей и ориксов, подстреленных его лучниками. Взметнувшись к ясному голубому небу, вдали от затопленных земель, дым воскресил невидимую силу, побуждая ее направить своих детей на истинный путь.

Части разборных лодок были тяжелыми, и те, кому выпало их нести, выбиваясь из сил, предложили просто бросить их в пустыне. Однако холодный гнев предводителя заставил их умолкнуть. Энки полагал, что в стране с большой рекой без лодок им нечего рассчитывать на победу. Недостаточно было избегать столкновения с Быком. Клан, владеющий Абидосом, наверняка будет его защищать и, возможно, призовет на помощь союзников. Поэтому лодки станут для шумеров залогом успеха. Вняв его доводам, носильщики постарались забыть о своих мучениях.

Новое блюдо появилось в рационе странников — приятные на вкус пустынные улитки, которых всюду было много. Богачи скучали по уюту своих красивых домов и изысканным блюдам своих расторопных поваров. Теперь они были на равных с прислугой и рабами, после потопа обретшими свободу, и лишились всех своих привилегий. Как ни странно, скученность, опасности и трудности пути способствовали сближению людей. Изгнанники поняли, что смогут выжить только сообща. На глазах у генерала нарождалась армия, в которой иерархия была истинной: авторитетом пользовались те, кто обладал необходимыми умениями, выдержкой и волей к победе. Чувство локтя сплотило уцелевших шумеров, преисполнившихся решимости завоевать новые земли.

Что до Гильгамеша, то он жил в своем собственном мире. Пустыня не пугала его и не отнимала у него силы — наоборот, здесь перед ним открывались невиданные ранее возможности. Он собирал незнакомые растения и изучал разные камни, среди которых были и цветные, и ими наверняка можно было рисовать. На кусках известняка он изображал зверей и постоянно совершенствовал свое мастерство. Энки освободил Гильгамеша от всех обязанностей и всячески поощрял его творчество.

Однажды рассвет показался странникам особенно величественным. Первые лучи солнца рассеяли тьму и согрели их усталые тела. Воздух был невероятно свежим, завораживающим. Шумеры не могли вспомнить, когда было такое спокойное утро, и каждый из них увидел в нем знамение грядущего исключительного события.

Силуэт генерала, казалось, возвышался над близлежащими дюнами. Он вышел из лагеря и двинулся на юг. Скоро показался холм с каменистой почвой. Энки поднялся по склону на его вершину.

Из-под его ног ускользнула потревоженная кобра.

Энки вдохнул полной грудью.

Пальмовая роща, святилище, сверкающая полоска реки… То были Абидос и Нил. Его народ, вынужденный покинуть родину, наконец-то достиг своей цели. Энки, когда-то униженный и приговоренный к смерти, преуспел в своем начинании и на этом не остановится.

Однако одно обстоятельство его встревожило: город казался брошенным. Но как такое возможно? Нет, их наверняка заманивают в ловушку, и нужно придумать, как в нее не попасть.

Военный совет Быка проходил в тягостной обстановке. Перед его началом глава клана выслушал последние новости от Аистихи и теперь намеревался сообщить их тем, кто готов был сражаться и умереть вместе с ним.

— Я думал, что мне известно, какими силами располагают Лев и Крокодил, и был уверен, что смогу их победить. Но откуда мне было знать, что им удастся собрать такое множество чибисов и что этот разлив, будь он проклят, смоет часть наших оборонительных укреплений? Не будем обольщаться: массированной атаки нам не пережить, и противнику это прекрасно известно.

— Последние донесения моих посланниц вселяют тревогу, — добавила Аистиха. — Никогда раньше не приходилось им видеть таких орд!

— Что ты предлагаешь? — спросил Скорпион у Быка.

— Исход грядущего сражения может быть только один: нас перебьют, всех до одного. Поэтому начать его означает ускорить свою гибель.

Это заявление озадачило членов совета: никому не могло прийти в голову, что Бык, могучий воин, может отказаться сражаться.

Скорпион посмотрел на главу клана с вызовом:

— Уж не предлагаешь ли ты… сдаться?

— Конечно нет. Наши враги не пощадят никого. Лучше принять смерть в бою, чем под пытками!

— Если так, то каков твой план?

— Надо сделать так, чтобы большая часть наших людей могла покинуть Нехен. Я с боевыми быками и лучшими воинами выйду за ворота и завяжу бой. Мы будем держаться до тех пор, пока остальные не уйдут на юг, подальше от города.

— Эта жертва может оказаться бесполезной, — сказал Нармер.

— Возможно. Однако это — единственно возможное решение. Стены Нехена теперь для нас плохая защита. А я как глава клана буду сражаться до последнего вздоха.