она встретила ее у церковных ворот. Она тоже должна выбраться отсюда, пока может.

— Прошло тридцать лет, — дрожащим голосом произнесла Мюриэл, прежде чем сделать паузу. Лиззи подавила смешок. Она сразу вспомнила похожую фразу, сказанную пожилой женщиной в фильме «Титаник», и почти ожидала увидеть, как внешность Мюриэл изменится с той, что была перед ней, на тридцативосьмилетнюю Мюриэл из 1989 года, когда все это началось. Лиззи закашлялась, прижав руку ко рту, чтобы скрыть улыбку. Ничто из этого не было даже отдаленно забавным; она узнала в своей реакции ту, которую использовала в детстве, — защитный механизм, как она позже поняла.

Внимание Мюриэл было приковано к ее рукам, пальцы крутили золотую ленту обручального кольца. На мгновение Лиззи была загипнотизирована, затем вспомнила суть этого разговора.

— Ты в порядке, Мюриэл? — спросила она.

— Да, да. Просто задумалась. — Наконец, она подняла глаза, встретившись взглядом с Лиззи. Ее сердце учащенно забилось, когда пристальный взгляд немигающих глаз Мюриэл пронзил ее. — Я думала, что спасаю тебя. Спасаю Элизу.

— Значит, это ты привлекла к делу социальные службы?

— Да, я полагаю, что я была той, кто запустил мяч в игру. Я действовала не в одиночку. Я бы не вмешивалась, если бы другие не согласились.

— Понимаю. Но зачем ты привела меня сюда? — сказала Лиззи, сморщив лицо.

— Нам нужно было увести тебя от него. Тебе никогда не разрешалось ни с кем разговаривать, когда он был рядом. Вот почему преподобный Фарнли убедил его записать тебя в воскресную школу, чтобы дистанцировать тебя — оставить тебя в покое. Но этого было недостаточно. Им нужны были доказательства.

— Кому, социальным службам?

— Да. Нам было недостаточно быть подозрительными, чтобы мы думали, что он пренебрегает тобой, даже злоупотребляет тобой. Сумасшествие, на самом деле. Что бы для этого потребовалось? Чтобы он убил тебя? — Мюриэл отвела взгляд. — Я имею в виду, им достаточно было посмотреть на тебя, увидеть, что ты делаешь со своими игрушками, чтобы понять, что ты встревожена.

Лиззи вздрогнула.

— Разбирать кукол на части не обязательно приравнивается к жестокому обращению, не так ли?

— Нет, но вместе с другими вещами мы чувствовали, что это так.

— И под «мы» ты подразумеваешь других жителей деревни? — спросила Лиззи.

— Нет, не всех, — сказала Анна. До сих пор она молчала. — Ты имеешь в виду женщин, которые участвовали в собраниях в Мейплдоне, не так ли? — Это был не вопрос, это было утверждение, граничащее с обвинением, учитывая тон голоса Анны.

Мюриэл поерзала на стуле.

— Да. Тема Билли Коули обсуждалась практически на каждой встрече с тех пор, как он переехал в то бунгало.

— Он тебе не понравился с самого начала, не так ли? Не хотела даже попытаться, — сказала Анна.

— Все было совсем не так. Не совсем. Я согласна, он не вписался в коллектив… он и не пытался. Так неизбежно, что некоторые люди поддержали его. Это сплоченная деревня. Мы все объединяемся, все участвуем на благо общества. Билли Коули все это не интересовало, ему было все равно. Он часто бывал грубым, резким и держал Рози и Элизу на коротком поводке, что в нашем сознании вызывало тревогу. После смерти Рози он, казалось, был еще более полон решимости держать тебя при себе. — Мюриэл посмотрела на Лиззи и вздохнула, как будто вспоминая то время.

— У меня не было друзей, не так ли? — заявила Лиззи.

— Нет, дорогая. Хотя некоторые дети действительно пытались. Молодой Роберт, например.

Лиззи села прямее.

— Роб? Сын Нелл Эндрюс из магазина «Брук Коттедж»?

— Да. Помню, был один особенный случай. Однажды Нелл закончила работу поздно вечером и обнаружила, что Роберт ушел из дома, даже после того, как ему сказали этого не делать. Выяснилось, что он был внутри бунгало; Билли действительно впустил его. После этого поползли слухи, потому что Роберт казался испуганным и отстраненным, когда вернулся домой. Отказался когда-либо говорить о том дне. Что-то его напугало. Или кто-то.

Лиззи подумала о своем вечере с Робом. Он был непреклонен в том, что не помнит ничего конкретного о Джони, и не упоминал об этом инциденте с Билли или Элизой. Что он скрывал? Или, возможно, дело было не в том, что он что-то скрывал; возможно, он похоронил ужасное воспоминание. Неужели ее отец тоже что-то сделал с ним?

— В любом случае, продолжай, мам, — уговаривала Анна.

— Мне больше нечего сказать. Достаточно сказать, что Билли был зол, когда у него забрали Элизу…

— Подожди, — сказала Лиззи. — Ты забегаешь вперед. Ты упомянула, что социальные службы хотели получить доказательства. Что же в конце концов убедило их взять меня под опеку?

Мюриэл вздохнула.

— Мы снимали тебя на видео, — тихо сказала она.

— Снимали меня на видео? Что? — Лиззи почувствовала, что ее голос повысился. Ей не нравилось, к чему это клонится.

— Мы с Нелл установили камеру и привезли тебя сюда. Мы делали это несколько раз в надежде заставить тебя признаться, что твой отец делал с тобой.

— Заставить меня признаться? Господи, это больше похоже на принуждение! Или ты пошла на несколько шагов дальше и облила меня водой, чтобы заставить сказать то, что ты хотела? — Лицо Лиззи вспыхнуло. Она была ребенком, и эти женщины манипулировали ею. Она бросила на Анну взгляд, полный отвращения. Знала ли она, что сделала ее мать?

— Нет, не принуждали, — сказала Мюриэл. — Мы были нежны… пытались заставить тебя открыться нам, поддерживая и ободряя, вот и все.

— Две взрослые женщины забрали меня, и я предполагаю, без разрешения моего отца, и держали меня в своем доме, чтобы вытянуть из меня какое-то нездоровое признание? — Гнев нарастал, сердце Лиззи бешено колотилось. — Разве это не похищение? Может быть, это ты похитила Джони Хейс!

Слова повисли между ними — выражения лиц Анны и Мюриэл были ошеломлены ее обвинением.

— Лиззи, пожалуйста, успокойся, — сказала Анна, вставая со стула и обнимая Лиззи за плечи. Она отмахнулась от нее.

— Я спокойна. Для женщины, которая только что узнала, что не только ее собственный отец подвел ее, но и другие взрослые манипулировали ею в детстве.

— Но в конце концов ты все-таки сказала нам. — Теперь голос Мюриэл звучал уверенно, как будто цель оправдывала средства. — Бедная маленькая Элиза, это разбило мне сердце.

— Что разбило тебе сердце? — Глаза Лиззи тут же наполнились слезами. Все шло к этому.

— У тебя была кукла, Полли, ты звала ее… — Мюриэл сделала паузу, глядя на Лиззи снизу вверх.

Вот оно.

— Да, я ее помню.

— Это была единственная кукла, которую ты, казалось, любила; единственная неповрежденная. — Мюриэл глубоко вздохнула. — И ты показала