Загнула-то как.

— А если не фирменную? Или не деловую? — пошутил Мирослав, не меняя при этом серьезного выражения лица.

— Ну точно бука. — Девушка наморщила носик и положила ладони ему на лицо. — Они нас ждали, — шепнула в самые губы и легонько его поцеловала.

Хорошо, он выдержит. Ради Славы можно и не такое вытерпеть.

Соколовскому иногда казалось, что он до сих пор так и не понял, насколько сильно влип. В один момент для него все изменилось. Еще тогда, осенью. Ласка стала неотъемлемой частью его жизни. Сначала он решил, что это сама судьба свела их и ему одни плюсы от такого союза, а потом неожиданно закрутилось так, что он вдруг понял: Мир не сможет быть без нее. Не отпустит и не расстанется с ней никогда. Он просто не сможет.

Месть, которой он жаждал больше десяти лет, отошла на второй план. Нет, он не отступил от своих намерений и не успокоится, пока брат окончательно не сядет, но теперь это желание не было его единственным. Теперь оно даже не было первоочередным. Теперь, как бы это парадоксально ни звучало, Мир хотел сделать Ласку счастливой.

И с каждым днем все больше влюблялся в свою жену. Именно влюблялся. Особенно когда она вела себя так, как сейчас: искренняя, открытая, жизнерадостная и, как оказалось, с невероятным чувством юмора, а еще до безобразия смелая. Стоило только вспомнить их первую ночь, да и последующие. Ласка взяла Мира в оборот, а он и не понял. Полагал, что правильно ее оценил, но нет. У его жены был стальной характер, и она по-прежнему продолжала называть его Соколовым. Это бесило неимоверно и в то же время заводило. Был в ее интонации вызов, от которого у Соколовского кровь приливала ниже пояса, покидая голову и мешая рационально мыслить в присутствии своей жены.

И сейчас Ласка ставила его в безвыходное положение. Улыбалась так, что Мир просто не мог ей отказать. Вот и поехал на этот вечер, кстати устроенный по случаю их же приезда.

В столовой за огромным обеденным столом сегодня присутствовали не только родители Ласки, но и ее братья. Старший был с женой, но без детей. Беседа не особо клеилась, но те, кто все же общались, этого словно не замечали. Ласка энергично рассказывала про наш затянувшийся отпуск, Святослав выспрашивал ее о благоустройстве острова, его жена о развлечениях. А все остальные внимательно слушали.

Кроме Ярослава. Он ел, с силой втыкая вилку в каждое новое блюдо. Мир сочувствовал тому, кого Огнев-младший представлял на месте очередного куска мяса и прочей пищи, находящейся у него в тарелке.

Отец Ласки сидел во главе стола и с умилением поглядывал на дочь. На взгляд Мирослава, мужчина переигрывал. Нет, Огнев, конечно же, любил Славу, Соколовский в этом и не сомневался, но сейчас мужчина чересчур сильно хотел показать эту свою отеческую любовь. Непонятно для чего.

Марина же… В ее сторону Мир не смотрел вовсе. После их последнего и, по сути, единственного общения на свадьбе Соколовский решил, что никогда не даст этой женщине ни малейшего шанса. За всю свою жизнь он часто принимал такие решения, но все равно до последнего чего-то от нее ждал. Понимал всю свою наивность, но все равно ждал. Недаром говорят, что надежда умирает последней. Его надежда сдохла, когда его биологическая мамаша начала манипулировать интересами Славы. Вот тогда он и поставил окончательную точку в мыльной опере, по мотивам индийских фильмов, об обретении счастливой семьи.

— Милая, — подала голос Марина, обратившись к Ласке, — а ты помнишь Ксению, близняшку своей свидетельницы? — деловито поинтересовалась эта дрянь, а Соколовский сжал челюсти от недовольства, потому что уже догадывался, о чем начнет рассказывать Ласке Марина.

На другом конце стола послышался неприятный скрежет металла по стеклу, и все замолчали, уставившись на Яра.

— Простите, — наигранно, по-клоунски улыбнулся он и отшвырнул вилку в тарелку, — но я, пожалуй, схожу прогуляюсь. — Мужчина начал приподниматься, но вмешался Огнев.

— Сиди, сын.

— Папа.

— Сиди, я сказал, — тихо, но так уверенно и жестко, что, наверное, даже Мирослав послушался бы.

Черт, а как, оказывается, все хорошо начиналось, когда практически все молчали.

— Да, конечно же, я помню Ксению, — быстро произнесла Слава, стараясь не показать, как ее выбило из колеи поведение Яра, — она клиентка моего салона.

— Да, она об этом мне как раз и говорила.

— И что?

— Мы на свадьбе у них были, — улыбнулась Марина и посмотрела Мирославу в глаза. В ее взгляде бушевала насмешка, тогда как мужчина представлял, что встанет сейчас из-за стола и просто придушит ее. Чтобы не дразнила и не издевалась. — Практически сразу после вашей. И внезапно. Жаль, что вы не вернулись вовремя и не попали туда. — Марина восторженно махнула ладонями. Тогда как все сидящие за столом, кроме Ласки, скривились. — Там та-а-акое представление было, — хохотнула она, — Мне даже жаль чуть-чуть Марка стало.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она обманывала. Об этом говорили ее жесты, взгляд. Затаенная боль в глазах. Она ненавидела Марка. Даже Соколовский относился к нему теплее. Это открытие позабавило Мирослава, и он все же ответил на ее вызов:

— И что же там было, Марина Юрьевна? Не томите. Поделитесь тем, что вас так и разрывает.

— Мир, — возмутилась Слава, тогда как Яр рассмеялся. Реакцию Огнева и всей остальной его семьи он не увидел, да и не интересовала она его. Поймал взгляд Марины и усмехнулся, поднял брови, намекая, что ожидает продолжения её выпада и полностью к нему готов.

— Василия, сына Марка, задержали во время свадьбы. — Рядом звякнула вилка, скорее всего это Слава выпустила ее из своих тонких пальчиков. Мир спокойно положил ладонь жене на ногу и крепко сжал, продолжая при этом смотреть на Марину. — Такой позор и удар по репутации для Смирнова. В голове не укладывается, кому это могло понадобиться.

Огнев-старший прокашлялся и все же взял слово.

— Мало ли у него врагов, Мариночка. Ты как-то слишком близко к сердцу восприняла все случившееся. Словно для тебя это что-то да значит.

Огнева опустила взгляд в тарелку и крепко сжала пальцы на вилке. Станислав кивнул каким-то собственным мыслям и перевел взгляд в сторону своего младшего сына.

— Арест Василия Смирнова меня волнует куда меньше, чем то, что Ярослав конкретно нарывается на проблемы. Да, сын?