— Мы уже приняли решение, поэтому хотим подробно знать обо всем, что вы видели наверху. Для этого мы и впустили вас сюда.

— Ах, вы уже все решили, — язвительно сказал Фэрбенк. — А как же ваша демократия, вы не учли наши голоса: мой и Калвера.

— Ваши голоса ничего не изменят. Решение принято подавляющим большинством.

— Без учета других мнений и, что самое главное, без всякого анализа конкретной обстановки, — все тем же резким тоном сказал Дили.

— Вы ошибаетесь, Алекс, — вызывающе ответил ему Стрэчен. — Для нас самым главным является тот факт, что большинство хочет уйти из убежища.

— Первое, что вы должны знать: опасность поджидает вас сразу же за порогом убежища. И каждый шаг может оказаться последним. Причин слишком много. Я попробую рассказать вам обо всем, с чем нам пришлось столкнуться за время нашей вылазки. Но полагаю, что это лишь малая часть того, что подстерегает человека, который выйдет отсюда.

Калвер говорил долго, превозмогая усталость и стресс, он слишком хорошо понимал, что люди должны как можно подробнее узнать обо всем, что пришлось увидеть и пережить их группе.

Его голос звучал в полной тишине, казалось, все перестали дышать. Каждый был погружен в себя, в безысходность собственного отчаяния.

Когда Калвер замолчал, все та же тишина тяжелым облаком висела в комнате.

Первым пришел в себя Стрэчен. Слегка прокашлявшись, он сказал:

— Все, что вы рассказали, страшно. Но это ничего не меняет. У большинства из нас в городе остались семьи, мы хотим разыскать их. Если верить вам, то в Лондоне мало кто уцелел по той или иной причине, хотя вы и не видели весь город. Но у многих дома в пригороде, даже в других графствах. Мы попробуем добраться туда, разыскать своих близких, и, может быть, нам удастся спасти кого-нибудь.

Калвер сидел неподвижно, слегка наклонившись вперед и положив руки на колени. Ему нечего было возразить Стрэчену.

— Конечно, принимать решение каждый должен сам, — сказал Кал-вер спокойно. — Я только хочу, чтоб вы помнили: там бродят бешеные собаки; вам могут встретиться люди, которые умирают в страшных муках и молят о помощи, но их слишком много, чтобы им можно было помочь; там рушатся дома, и в любой момент можно оказаться погребенным под обломками. Там, наверху, все рушится, разлагается, гибнет. А дождь лишь усугубляет обстановку.

Он попросил Кэт налить ему еще кофе и продолжал:

— Вскоре неизбежно вспыхнут и будут распространяться тиф, холера и другие болезни, о которых говорила доктор Рейнольдс. Тучи насекомых, роящихся над разлагающимися трупами, будут разносить их с места на место, и от этого не будет спасения. И наконец, самое страшное — черные крысы-мутанты, бродящие по туннелям, а сейчас, может быть, даже и по земле. Мы видели их трупы на станции метро и видели изуродованных, покалеченных, заживо обглоданных ими людей, их огромное множество. Если на вас нападет несколько крыс — шансов выжить не будет. Даже одна крыса может убить вас.

— Слушайте, слушайте его внимательно, — почти торжествующе вскричал Дили. — Вы не хотели верить мне как представителю властей, но Калвер — нейтрал, а говорит то же самое. Я предупреждал вас обо всех этих опасностях, но вы...

— Замолчите, Дили, — оборвал его Калвер.

От неожиданности Дили закрыл рот и уставился на Калвера, будто впервые видел его. Калвер тоже смотрел на него, пытаясь взглядом внушить, что ситуация здесь, в убежище, гораздо серьезнее, чем это представляется Дили. Несмотря на предельную усталость, Калвер чувствовал, как во время его рассказа нарастало нервное напряжение, и сейчас оно достигло пика. В любой момент мог произойти срыв, последствия которого были непредсказуемы, тем более что многие люди вооружены.

Калвер понимал, что именно попытки Дили любой ценой удержать власть, его желание заставить всех подчиниться приказам сверху, то есть действовать по его указке, привели к тому, что люди взялись за оружие. Он спровоцировал их на это, не в состоянии смириться с тем, что ни закона, ни порядка, которым он привык поклоняться и слепо следовать, больше не существует. Даже бывшие союзники Дили поняли это и отступились, приняв новую ситуацию.

Упорствовал лишь один Дили. Он не желал сдавать свои позиции, это было видно по нездоровому блеску его глаз. Впрочем, так же лихорадочно блестели и глаза Стрэчена.

Калвер понимал, что главное сейчас — не допустить нового столкновения.

— О, как у вас здесь уютно, — сказала, войдя в комнату. Клер Рейнольдс.

Калвер подумал, что Клер появилась как нельзя более кстати. Он не представлял, каким образом можно разрядить обстановку.

— Я думаю, вы не откажетесь от коньяка? — спросила Клер, обращаясь к Калверу и Фэрбенку. — В любом случае предписываю вам выпить это как лекарство.

Она поставила перед ними бутылку.

— Вам обоим надо немедленно переодеться, не то у меня будет много хлопот с вами. — Она говорила очень бодро, хотя вид у нее был усталый. — За Брайса не беспокойтесь. Я обработала все его раны и сделала прививки от бешенства. Но все же болезнь может протекать очень тяжело, кроме того, неизвестно, сколько продлится инкубационный период: десять дней, месяц, а может быть, год или два. Этого никто не знает.

Клер налила им коньяк в кофейные чашки и, повернувшись ко всем остальным, весело спросила:

— Ну, как ваша революция?

— Не острите, Клер, — сказал Стрэчен. — Вам точно так же не нравились порядки, насаждаемые Дили, как и нам.

— Мне не нравится высокомерие Дили. Но в его целях был какой-то смысл, все его предложения были продиктованы какой-то логикой. А вы действуете исключительно с позиции силы. Это мне противнее всего. — На сей раз она говорила совершенно серьезно, без тени улыбки.

— Мы не применяли силу, — парировал Эллисон.

— Вы взяли в руки оружие. Это ли не значит применить силу? Не-ужели жизнь ничему не научила вас?

— Главное, что мы поняли: больше нельзя слушать таких выродков, как он. — Эллисон ткнул пальцем в сторону Дили.

Доктор Рейнольдс устало вздохнула. Она знала, что продолжать этот спор бесполезно. Никакие ее призывы к благоразумию не возымели результата — ни до путча, ни после него.

Она снова повернулась к Калверу.

— Брайс немного рассказал мне о том, что происходит наверху. Есть ли у вас силы рассказать поподробнее?

Калвер повторил все, о чем только что поведал собравшимся в комнате. Он понимал, что Клер интересуют многие детали, которые ускользали от внимания других, поэтому, превозмогая себя, он как можно подробнее описал их встречу с несчастными жертвами лучевой болезни.

— На мой взгляд, все, что вы рассказали, существенно меняет дело, — твердо сказала она, молча выслушав его. — Мы ни в коеу случае не должны покидать убежище. Очевидно, что за его пределами каждого из нас поджидает смерть.