— Простите, пожалуйста, а Мигель на месте? — Как скоро вы достигнете состояния, в котором будете способны на вразумительный ответ?

Я таковой ответ получила минуты через полторы. Один из подоспевших охранников все же справился с первым шоком и выдал:

— О… да… конечно, на месте. Его позвать?

— Будьте так любезны, — благодарно кивнула я, и он мгновенно испарился.

Выражение лица Мигеля, примчавшегося впереди охранника, я тоже охарактеризовать не берусь. Отмечу лишь, что его самообладания хватило на то, чтобы накинуть мне на плечи предусмотрительно захваченный с собой халат и, крепко взяв за руку, отвести вниз, в уже знакомую комнату. Тут он не выдержал и сорвался почти на крик:

— Где ты столько времени пропадала?

— Понимаешь, возникли непредвиденные обстоятельства… — начала было я, но он прервал мои излияния:

— Мы же волновались. Разве так можно поступать? Что стряслось? — И Мигель порывисто прижал меня к себе, правда, почти сразу же и отпустил.

Я поежилась.

— Прости… я очень замерзла и вся соленая. Могу я попросить десять минут, чтобы привести себя в божеский вид?

— Конечно, — кивнул он. — Я пока схожу за кофе.

— Ты чудо! — с благодарностью воскликнула я и отправилась смывать последствия первого и, надеюсь, единственного купания в местном океане.

— И что всех сюда словно магнитом тянет, — ворчала я, наливая в ванну явно избыточное количество пены. — Купаться невозможно, соль все тело коркой покрывает, мрак. Фешенебельный курорт, называется.

Но, как обычно, лоханка горячей воды сделала свое дело, и в комнату я вплыла вполне себе в благодушном настроении, распространяя одуряющий аромат мускатной дыни. Кофе, плюшки и Мигель меня уже ждали, так что я устроилась на кровати и принялась с набитым ртом излагать события, произошедшие за последние сутки. Со всей откровенностью, на которую была способна, умолчав лишь, каким необычным способом сумела сюда добраться. Как ни странно, слушатель этой деталью не заинтересовался. Когда я закончила, он некоторое время задумчиво изучал потолок, а затем проговорил:

— Все это замечательно, но что делать, я не представляю.

— Как «что»? — подскочила я. — Немедленно спасать Марси с Марком, конечно.

Мигель с сожалением вздохнул:

— Нэтта, а какой резон нашим донам ввязываться в заварушку из-за какой-то приезжей девчонки? Все, что было интересного в голове бульдога, мы знаем, врасплох нас уже не застанут. Так какие аргументы я должен привести отцу, чтобы он затеял операцию «Освобождение»?

— Но, — в полном потрясении пробормотала я, — но это же моя младшая сестренка. Мигель, это же Марси.

— Да я-то все понимаю, однако не в моих силах что-то изменить. Погоди, — испуганно воскликнул он, увидев, что я явно приготовилась применить запрещенный прием, — не смей плакать! Ну, хочешь-хочешь, я поставлю у того отеля своих ребят, тогда никого никуда не увезут без нашего ведома.

— Хочу, — всхлипнула я.

— Отлично, будет сделано. Ты попробуй поспать, а я пока все организую и поговорю с отцом. — Он двинулся к двери.

— Мигель, — позвала я.

— Что?

— Скажи мне, что все будет хорошо.

— Все будет хорошо, малыш, — ласково улыбнулся папенькин сынок и вышел.

Я же устроилась под одеялом и, успокоив себя мыслью, что помощь с Рэнда близка, а до той поры за перемещениями Марси будут следить, мирно задремала. Надо же измученному организму отойти от выпавших на его долю переживаний и чрезмерных физических нагрузок.

Разбудил меня все тот же Мигель, радостно провозгласивший:

— Соня, подъем.

— А зачем, собственно? — ворчливо отозвалась я, не соизволив даже пошевелиться.

— Пойдем в ресторан и гулять, — сообщил молодой мафиози.

— В ресторан… — Я немедленно заняла сидячее положение. — В ресторан пойдем. Только вот… — лицо мое приняло крайне растерянное выражение, — у меня опять кончилась подходящая одежда.

— Да уж, от тебя одни расходы, — язвительно подметил Мигель и бросил на одеяло очередное вечернее платье. — Вот, надевай. Обувь купим по дороге.

Не заставив себя долго упрашивать, я в кратчайшие сроки собралась и — не босиком же опять идти — нацепила сестричкины шлепанцы. Затем, сопровождаемая язвительно ухмыляющимся Мигелем, зашла в принадлежащий клану Сан-Пьере бутик, где мне были торжественно преподнесены новые туфли. Одетая и обутая, я вновь почувствовала себя готовой к великим свершениям, о чем не замедлила поставить в известность своего кавалера.

— Куда ты хочешь? — поинтересовался Мигель. — Какую кухню предпочитаешь сегодня?

— Кухня все равно какая, лишь бы не острая, а место… — Тут мне вспомнился пароходик на Новой Калифорнии. — Пойдем на самый берег, дышать свежим воздухом.

— Тут, к твоему сведению, воздух везде свежий, — порадовал меня Мигель, но на набережную все же отвел.

Настроение у меня было самое благостное. Я вдоволь наплавалась, отмокла в ванне и наконец спокойно сижу за дорогущим ужином, потягивая клубничную Маргариту и лениво ковыряя вилкой коктейль из даров моря. Самый что ни на есть беззаботный отдых, вот только…

— Мигель, а ты говорил с доном Андони насчет Марси?

— Говорил, — неохотно признался он.

— И что?

— Ничего хорошего, как я и предупреждал. Даже больше — отец напрочь отмел все твои логические построения насчет союза с мусульманами, аргументировав свои возражения тем, что ни одна из трех наших планет никогда не вмешивалась и не будет вмешиваться в дела других.

— Ты с ним согласен? — обеспокоенно спросила я — очень не люблю, когда меня уличают в ошибках.

— Сложно сказать. С одной стороны, его аргументация хромает на обе ноги, а с другой — ты тоже права в том, что звать на помощь более сильного союзника — глупость несусветная. Нэтта, вспомни как следует, что ты слышала на диске.

— Все, что слышала, уже рассказала, — огрызнулась я, начиная закипать. — Значит, Марси никто спасать не будет?

— Нет, — обреченно сознался Мигель, — извини.

— Ничего страшного, — сменила я гнев на милость, памятуя о летящих на выручку контрразведчиках. — Ты хоть слежку за отелем установил?

— Естественно.

— Вот и славно. О, — оживилась я, — нам несут горячее.

На горячее предполагались фазаньи грудки, фаршированные тремя сортами сыра и орехами, так что животрепещущие темы сами собой ушли в тень, и на протяжении всей оставшейся трапезы, включая десерт, мы просто трепались о разных пустяках вроде личных вкусов и пристрастий. Когда я проглотила последнюю ложку вишен со взбитыми сливками в коньяке, Мигель предложил: