– У нас солонина есть, – сказал Дунк.

– А у сира Мейнарда мешок яблок, – похвастал сир Кайл. – Добавить к этому мой маринованный лук, и пир выйдет на славу! Присаживайтесь, сир, вон сколько кругом удобных пеньков. Куковать нам тут до позднего утра: паром на озере один, всех нас он не перевезет, а лорды со свитой, конечно, поедут первыми.

Дунк с Эгом расседлали Грома, Дождинку и Мейстера. Лишь после того как животные напились, поели и были спутаны на ночь, Дунк принял предложенный сиром Мейнардом мех с вином.

– Кислое винцо лучше, чем совсем никакого, – заметил Кайл-Кот. – Вот погодите, доберемся до Белых Стен: у лорда Батервелла к северу от Бора самые вкусные вина, так говорят. Он раньше был королевским десницей, как его дед когда-то; человек он, слыхать, набожный и очень богатый.

– На коровах разбогател, – подхватил Мейнард Пламм. – Вымя бы ему в герб. У Батервеллов молоко течет в жилах, да и Фреи не лучше. В этом браке угонщики скота сочетаются со сборщиками пошлины – деньги к деньгам, стало быть. Когда восстал черный дракон, коровий лорд нарочно послал одного сына к Дейемону, а другого к Дейерону, чтобы Батервеллы в любом случае оказались на стороне победителя. Оба они полегли на Багряном Поле, а младший по весне умер, потому лорд и женится снова. Если же и эта жена ему не подарит сына, имя Батервеллов умрет вместе с ним.

– Туда и дорога, – проронил сир Глендон Болл, точа бруском меч. – Воин не любит трусов. – Одежда на молодом рыцаре была добротная, но поношенная и собранная, видно, с бору по сосенке. Из-под железного полушлема торчали каштановые вихры. Ростом Глендон не вышел, но сложен был крепко. Над близко сидящими глазками гусеницами мохнатились брови, подбородок выдавался вперед, а лет ему было никак не более восемнадцати. Дунк принял бы этого парня за оруженосца, не поименуй его Кайл сиром: на щеках у него росли прыщи вместо бакенбард.

– Давно ли вы в рыцарях? – спросил Дунк.

– Давно. При смене луны полгода исполнится. Меня посвятил сир Морган Данстебл из Полной Чаши – при свидетелях, – а обучался я с младенческих лет. Верхом ездить стал раньше, чем ходить, и вышиб взрослому человеку зуб, не потеряв ни одного из молочных. В Белых Стенах я намерен прославиться и завоевать драконье яйцо.

– Вот, значит, какой приз назначен победителю? – Последний дракон умер лет сто назад, однако сир Арлан видел отложенные им яйца – твердые как камень, рассказывал он, но очень красивые. – Откуда у лорда Батервелла драконье яйцо?

– Король Эйегон подарил его тогдашнему Батервеллу, деду нынешнего, когда гостил у него в замке, – объяснил Мейнард Пламм.

– За что же лорду пожаловали такую награду?

– У него будто бы были три дочки-девственницы, – усмехнулся сир Кайл, – а к утру его величество каждую наделил бастардом – видомо, хлопотливая ночка выдалась.

Дунк уже не раз слышал, что Эйегон Недостойный переспал с половиной девиц своего королевства и многим сделал ребят. Хуже того, на смертном одре он всех этих детей узаконил: и от дочерей знатных домов, и от прислужниц в тавернах, и от пастушек, и от уличных шлюх.

– Если хоть половина этих историй не врет, мы все должны быть сыновьями короля Эйегона.

– А кто вам сказал, что это не так? – подмигнул сир Мейнард, а сир Кайл предложил:

– Едем с нами, сир Дункан. С вашим завидным ростом какой-нибудь лордик непременно возьмет вас на службу, и я тоже надеюсь, что мне посчастливится. Там будет Джоффри, лорд Горького Моста; в три его годочка я выстругал ему первый сосновый меч, тогда как мой собственный служил верой и правдой его отцу.

– Тоже сосновый? – осведомился сир Мейнард. Сир Кайл не обиделся и ответил со смехом:

– Нет, из доброй стали, могу вас заверить. Был бы рад вновь послужить им кентавру. Если не хотите сразиться на турнире, сир Дункан, так хоть на пир приходите. Там будут певцы, музыканты, жонглеры, акробаты и даже карлики.

– Мы с Эгом едем на север, в Винтерфелл, – нахмурился Дунк. – Лорд Берон Старк созывает мечи, чтобы навсегда прогнать кракенов со своих берегов.

– По мне, там чересчур холодно, – сказал сир Мейнард. – Коли желаете поохотиться на кракенов, ступайте лучше на запад. Ланнистеры строят флот, чтобы нанести Железным Людям удар на их родных островах. С Дагоном Грейджоем только так и можно покончить. На суше его бить бесполезно – уползает в море. Его надо добить на воде.

В этом был свой резон, но Дунку как-то не хотелось сражаться с Железными Людьми на море. «Белую леди», шедшую из Дорна в Старомест, однажды атаковали пираты, и он, надев доспехи, стал помогать морякам. В отчаянном кровавом бою Дунк едва не свалился за борт – случись это, ему пришел бы конец.

– Не худо бы трону взять пример со Старка и Ланнистера, – заметил сир Кайл. – Они по крайней мере сражаются, а Таргариены что? Король Эйерис корпит над книгами, принц Рейегаль бегает голый по Красному Замку, принц Мейекар носу не кажет из Летнего.

Эг ворошил в костре палкой, пуская искры, и промолчал, когда помянули его отца. Дунка это порадовало: кажется, мальчишка наконец научился держать язык за зубами.

– Я во всем этом виню Красного Ворона, – продолжал сир Кайл. – Он десница короля, и его прямой долг выступить против кракенов, сеющих ужас вдоль берегов Закатного моря.

– Его единственный глаз устремлен на Тирош, – пожал плечами сир Мейнард, – где Жгучий Клинок в изгнании замышляет недоброе вкупе с сыновьями Дейемона Черное Пламя. Он держит королевский флот под рукой, буде они вздумают переправиться.

– Жгучему Клинку здесь многие бы обрадовались, – отвечал на это сир Кайл. – Красный Ворон – корень всех наших бед, червь, гложущий сердце нашей державы.

– За такие слова с человека голову могут снять, – нахмурился Дунк, вспомнив горбатого септона из Каменной Септы. – Кое-кто может счесть их изменой.

– Какая же тут измена, если это правда? При короле Дейероне никто не боялся высказывать свое мнение, а теперь… – Сир Кайл изобразил неприличный звук. – Только вот надолго ли Красный Ворон посадил на Железный Трон Эйериса? Король слаб здоровьем, и когда он умрет, лорд Риверс начнет войну за трон с принцем Мейекаром. Десница против наследника.

– Вы забываете о принце Рейегале, мой друг, – возразил сир Мейнард. – После Эйериса наследует он, а за ним его дети.

– Слабоумный-то? Я лично ему не враг, но он все равно что покойник, как и его близнецы. Вот только не знаю, как они все умрут – от булавы Мейекара или от чар Красного Ворона.

Да спасут нас Семеро, подумал Дунк, когда Эг подал свой пронзительный голос.

– Принц Мейекар – брат Рейегаля. Он любит его и не причинит ему никакого вреда.

– Тихо, мальчик, – рыкнул Дунк. – Тебя не спрашивают.

– Буду говорить, когда захочу.

– Нет, не будешь. – Длинный язык когда-нибудь погубит мальчишку, а вместе с ним и Дунка. – По-моему, солонина уже размочилась. Раздай нашим друзьям поровну, живо.