Он не закончил предложение и повернулся к Косте спиной, направляясь в сторону Зюзи. И хотя не было никакого сигнала или команды, Опер вдруг ощутил, как его кто-то крепко хватает за левую руку. Повернув голову, он обнаружил, что один из зомби намертво вцепился в его запястье. Теперь сомнений не оставалось: Версоцкий оказался кукловодом.

– Это у вас такие наручники? – весело крикнул Костя в спину профессору.

– Это чтобы вы глупостей не наделали, – ответил тот, не оборачиваясь. – Зюзя, мальчик мой, не плачь. Да, я понял, это тот самый плохой дядя, который тебя больно стукнул. Ну, хочешь – схвати его за голову, сделай ему также больно, как он сделал тебе. Не хочешь? Боишься? Ну ладно, ладно. Больше плохой дядя ничего нам не сделает.

– Что вы собираетесь делать? – громко спросил Костя. – Чего добиваетесь?

Версоцкий обернулся, посмотрел долгим взглядом, но ничего не сказал. Однако зомби, ставший для Кости надзирателем, решительно потащил его в сторону двух вагонов, стоящих позади паровоза. Сталкер сперва пробовал сопротивляться, но зомби был холоден и равнодушен к ударам, а выкрутить ему руку не получилось – мышцы создания налились твердостью, напоминавшей больше трупное окоченение. Когда же Костя поставил ему подножку, они вместе рухнули на землю, но своего арестанта зомби так и не отпустил, а вот тот больно ударился спиной и перепачкался землей.

Еще один шок ждал Опера впереди. Во время рассказа Хантера он как-то не обратил внимания на описание транспорта, на котором приехал Версоцкий. Теперь же, обнаружив позади паровоза две платформы, груженные рельсами, и два очень знакомых бронированных вагона, Костя просто остановился в ступоре, и через пару секунд зомби снова тащил его за собой, как предмет мебели.

– Откуда это здесь? – вслух спросил Костя, но зомби не мог ответить ему, даже если бы очень сильно захотел. – Откуда?!

Обзорная площадка на крыше складского вагона, куда зомби приволок Костю, практически не изменилась с того времени, как он побывал на ней последний раз около года назад. Скамейки, металлические стулья с гнутыми спинками, станок для пулемета, металлические трубы ограждения – все осталось прежним. Теперь, когда многое прояснилось, Костя не чувствовал ни страха, ни какого-то особого желания бежать от странного профессора. Можно было, конечно, попробовать убить зомби и разогнуть его пальцы на своем запястье, но внутри непонятно откуда копилась уверенность, что этот шаг либо ничего не даст, либо приведет к еще худшим последствиям. И Костя временно смирился со своим пленом.

Сверху открывался удивительный вид на странно притягательный в своем диковинном контрасте пейзаж, в котором нашлось место и военному эшелону, прибывшему прямиком из начала сороковых годов прошлого века, и сумрачному лесу Зоны, и совершенно голым деревьям, принесенным неведомыми силами из какого-то зимнего времени года. Добавим к этому современные бронированные вагоны, осмысленно блуждающих в самых разных направлениях зомби, кукловода, скромно устроившегося в ближайших кустах, аномалии, серое небо и многое другое, становившееся заметным по мере того, как сознание привыкало к дикому смешению, какое еще час назад невозможно было себе даже представить.

Ходить по обзорной площадке зомби совершенно не мешал, послушно следуя в нужную сторону, стоило лишь осторожно потащить его за собой. Решив не терять времени даром, Костя переходил от борта к борту и внимательно изучал открывавшиеся виды.

Удивительно, но позади вагона-склада рельсы представляли собой довольно жалкий огрызок длиной никак не более сотни метров. А там, где они заканчивались, исчезала и железнодорожная насыпь. Причем там, почти на границе видимости, заслоненная деревьями, виднелась какая-то штуковина, показавшаяся сталкеру перевернутой пушкой. Потом его внимание привлекло оживление на платформах эшелона. Зомби принялись перетаскивать на платформы с танками хорошо узнаваемые деревянные ящики со снарядами. На глазах у изумленного Кости в каждый танк загружался боекомплект. Но на этом процесс не завершился. Вскоре внутрь танков стали забираться зомби, еще недавно ходившие под началом Хантера. По их уверенным движениям было понятно, что разум бандитов не уничтожен полностью, как это делал обычно кукловод, а, по всей видимости, взят под плотный контроль. Ни о чем подобном Костя раньше не слышал.

Вскоре башни танков начали поворачиваться. Эшелон ощетинился стволами пушек. Впечатленный масштабами происходящего, Костя даже сразу не сообразил, что именно происходит, когда от жуткого грохота у него непроизвольно подогнулись ноги в коленях, уши заложило, а эшелон с обоих бортов окутался дымом. По вагонам прошла судорога, хороша различимая по лязгу сцепок, и только тогда Костя понял, что Версоцкий каким-то непостижимым образом устроил «салют» из всех орудий, имеющихся в его распоряжении.

Новый залп заставил Костю сесть на лавку. Только зомби, изображающий из себя наручники, продолжал стоять как ни в чем не бывало.

Зачем Версоцкому такая огневая мощь и что он с ней собирается делать дальше, понять было решительно невозможно. Вряд ли профессор решил сменить род деятельности и заняться тем же, о чем мечтал долгое время Хантер. Может, он просто опасался, что в любой момент поезд может перетащить куда-то в другое место, где может оказаться не так спокойно, как здесь?

Танки между тем сделали еще один залп. Вагоны раскачивались, словно огромные железные волны. Во все стороны летели длинные белые щепки, а кое-где, взмахнув напоследок пушистыми кронами, начали падать деревья. На этом, впрочем, артподготовка оказалась завершена. Зато рядом с платформами появились зомби, подтаскивающие к танкам новые ящики.

И в этот момент на обзорную площадку поднялся Версоцкий.

Костя ожидал, что он сразу начнет допрос, но профессор подошел к ограждению и замер, разглядывая свой поезд, точно полководец – армию перед битвой. Серый мундир давным-давно уничтоженной армии сидел на нем как пошитый по индивидуальному заказу.

– Наверное, мне стоило бы вас убить, – сказал Версоцкий, не оборачиваясь. – Но есть что-то более высокое, чем наши желания и мечты. Я не могу дать этому определения, но именно оно заставляет меня пока не трогать вас. Странно, да?

Он повернулся и пронизывающим взглядом холодных, блекло-голубых глаз словно заглянул Косте в самую душу, да так, что, казалось, кровь застыла в жилах. Но ощущение пришло и ушло, а вместо замораживающего взгляда на Костю смотрел обычный усталый старик.

– Не знаю, – пожал плечам Опер. – Хотя ваше решение меня очень даже устраивает.

– С одной стороны, – словно не слыша его, продолжал Версоцкий, – из-за вас эксперимент Ломакина не был доведен до конца, а все мои планы оказались порушены. С другой – на обломках старого родилось новое, да такое, что мне впору на руках вас носить. Как вас зовут, молодой человек?

Странно, но называть свое имя этому человеку совершенно не хотелось, и Костя, почти не задумываясь, представился своей сталкерской кличкой:

– Опер.