Магия и человек в его работах

Одна из самых полных и живых картин магии в древнем Средиземноморском мире дошла до наших дней в творении Апулея. Он жил во втором веке нашей эры и был не только знаменитым риториком своего времени и создателем романа, который не устает восхищать людей, но и философом-платоником. Кроме того, он участвовал во многих религиозных культах и ритуалах и был ученым, занимавшимся естествознанием и медициной. Ему приписывают латинскую версию «Асклепия», диалога, который, предположительно, принадлежал Гермесу Трисмегиту.

Ни один автор, вероятно, не писал так много о себе и не восхвалял себя так сильно, как Апулей, однако вычленить точные факты его жизни не так-то просто. Это объясняется, частично, тем, что в своем романе «Метаморфозы или Золотой осел» он перемешал факты своей жизни с событиями из жизни своего героя Луция, введя автобиографический элемент в свое главное художественное произведение (неизвестно только, сколько там реального, а сколько — вымышленного); а частично, потому, что его «Апология» или попытка защитить самого себя после того, как ему в Озе в Африке было предъявлено обвинение в занятии магией, больше похожа на обращение к суду с целью опровергнуть и опорочить своих обвинителей.

Тем не менее, мы знаем, что он родился в Мадавре в Северной Африке, учился сначала в Риме и странствовал по всему Средиземноморскому миру, но провел больше времени в Карфагене, чем в любом другом городе.

Стилистические доказательства того, что «Метаморфозы» были первой книгой Апулея

Помимо «Метаморфоз» и «Апологии», о которых мы поговорим ниже, до нас дошли еще четыре работы Апулея: «Бог Сократа», «Догма Платона», «Флорида» и «О Вселенной». Мы не знаем точно, в какой последовательности они были написаны, но, можем быть уверены, что «Метаморфозы» были первыми. В них Апулей не только отождествляет себя с героем книги — Луцием, довольно молодым человеком, но и извиняется за свою латынь и говорит о том, с каким трудом далось ему изучение этого языка в Риме.

Но уже во «Флориде» он приводит гимн и диалог сначала на латыни и на греческом, а заканчивает его на латыни. Он также хвастался, что с одинаковой легкостью пишет стихи, сатиры, загадки, истории, научные трактаты, речи и философские диалоги на обоих языках. Теперь он уже не извиняется перед читателем, если того оскорбляет его грубая, экзотическая и неотшлифованная речь; он чувствует, что читатели, знающие его как писателя, отличающегося изысканным и утонченным языком, не простят ему ни единого солесизма, (синтаксическую неправильность) и даже слога, произнесенного с варварским акцентом.

Поэтому, мы можем предположить, что если «Метаморфозы» были его первым опубликованным произведением на латыни, то необычный стиль Апулея стал уже столь популярным, что он не считает нужным извиняться за него. А в «Аполлогии» он уже полностью уверен в своем умении писать на латыни; и даже люди, не любившие его, признавали его философом, который с одинаковой легкостью пользуется греческим и латынью.

А ведь за три года до этого в том же самом городе первое публичное выступление Апулея было встречено криками «Чепуха!», а многие из тех, кто тогда слушал его речь, могли повторить отрывок из нее, посвященный достижениям Асклепия. Кроме того, по «Апологии» заметно, что его знания значительно расширились, по сравнению с тем временем, когда он писал «Метаморфозы». К тому времени он был уже автором многих поэм и научных трактатов, а также речей. И, вправду, практически все идеи, которые он обсуждал в других философских работах, были уже кратко изложены в «Апологии».

Биографические причины

Более того, если в «Метаморфозах» Апулей заканчивает свой рассказ словами о своей сравнительно недавней инициации в мистерии Изиды в Греции и Озириса в Риме, то в «Апологии» он уже говорит о том, что в прошлом он прошел инициации во все виды священных ритуалов, хотя и не упоминает конкретно Рим или Изиду с Озирисом. Тем не менее, в «Апологии» он в нескольких местах намекает, что бывал в Риме.

Понтиан, его будущий пасынок, с которым Апулей «не очень много лет назад» познакомился в Афинах, был в «Риме уже взрослым», еще до того, как Апулей приехал в Озу. Они оба встретились снова в Озе и женились в этом городе, после чего Апулей дал Понтиану рекомендательное письмо для проконсула Лоллиана Авита в Карфагене, о котором он говорил: «В течение своей жизни я был близко знаком со многими образованными людьми, носившими римские имена, но никем так не восхищался, как им». Возможно, Апулей встречался с Лоллианом в Карфагене, но во «Флориде», этом панегирике Сципиону Орфиту, который в 163–164 годах н. э. был в Африке проконсулом, Апулей вспоминает о том времени, «когда я вращался среди твоих друзей в Риме».

Все это совпадает с рассказами Апулея, включенными в последние главы «Метаморфоз» о том, как росла его слава оратора в судах Рима и о «доктрине моей учебы» в этом городе. Это помогает нам воссоздать ход событий. Встретив в Афинах Понтиана и закончив свою учебу в Греции, Апулей приехал в Рим, где прожил некоторое время, совершенствуя свой латинский язык, и произнося речи. Здесь он опубликовал свои «Метаморфозы».

Понтиан, который был младше Апулея, последовал за ним в Рим, и остался там жить, когда его друг вернулся в свой африканский город Озу, чтобы уладить дела в связи с предполагаемым вторым браком своей матери. Апулей, посетивший Карфаген и снова ухавший на Восток, намереваясь побывать в Александрии, прибыл в Озу. Здесь его женили на вдове, которая была на много лет его старше. Именно деликатный вопрос о точном возрасте этой дамы и позволил датировать время рождения Апулея и хронологию всей его карьеры. Когда Апулея судили по обвинению в занятиях магией, его обвинитель, Эмилиан, заявил, что, когда эта женщина вышла замуж за Апулея, ей было уже 60 лет, а до этого она обещала стать женой его брата Клара, которого Апулей назвал «дряхлым стариком». С другой стороны, Апуей утверждает, что в записях, предоставленных им суду, отмечалось, что в детстве ее удочерил человек, ставший ей отцом, и согласно им, ей «не более сорока лет». Это была уловка, и поскольку этой записи у нас нет, мы не можем сказать, правда это или нет.

Отсутствие упоминаний о «Метаморфозах» в «Апологии»

Главным, но не единственным возражением против того, чтобы считать «Метаморфозы» написанными ранее «Апологии», является тот факт, что «Метаморфозы» в ней даже не упоминаются. Но, очевидно, Апулей, которого обвиняли на суде в занятиях магией, не хотел ничего говорить о «Метаморфозах», если его не спросят. Быть может, судьи об этой книге ничего не слышали, или она была впервые опубликована анонимно, хотя вряд ли за три года проживания в Озе Апулей не представил ее своим почитателям. Возможно, что обвинители знали об этой книге, но судья не принял ее в качестве доказательства того, что Аплуей занимался магией. В «Метаморфозах» ничего не говорится о личном участии Апулея в магических ритуалах, если, конечно, не отождествлять его полностью с героем этой книги Луцием. Апулей выдавал эту книгу за латинский пересказ Милетских[54] мифов, которую не принимали всерьез до тех пор, пока ее не начали цитировать отцы церкви.