и (или) — локально настроенными аспектами нелокально взаимодействующего Целого, которое, не вписываясь в модели двузначной аристотелевской логики, характеризуется родственными восточному монизму метафорами (различные интерпретации теоремы Белла);

и (или) — созданы вместе с их «прошлым» нашими действиями по измерению (модель Уилера); и (или) — явной локальной разверткой неявного нелокального порядка (модель Бома).

В любом случае «сознание» «сводится» к чему-то такому, что выходит за рамки моделей материалистического фундаментализма.

По мнению д-ра Уокера и д-ра Херберта, «согласно теории скрытой переменной сознания, (1) за наблюдаемой (теоретической) структурой обычной квантовой механики есть субквантовый уровень; (2) события, происходящие на этом субквантовом уровне, кажутся сознательными».

Другими словами, в этой модели под сознанием понимается функция субквантового скрытого нелокального порядка Бома.

По этой модели, сознание не находится в голове: сознание — это аспект нелокального поля, а наш мозг — это просто локальный приемник. Тогда «эго» — это локально настроенный аспект обычно ненастроенного нелокального поля. Это созвучно представлению Шредингера о том, что сумма всех сознаний равна единице, созвучно представлению Шелдрейка о морфогенетическом поле и созвучно представлению Харви-Харди-Кестлера о «формирующем принципе». Возможно, это неизбежное следствие серьезного отношения к некневсем нашим данным, а, возможно, это следствие допущения, что кроме мистификаторов и лжецов в мире живут более или менее объективные наблюдатели, и даже самые худшие из нас не только порой замечают, что происходит вокруг, но и сообщают об этом довольно внятно и последовательно.

Если эта модель обладает хоть какой-нибудь ценностью, и «сознание» резонно считать нелокальным программным обеспечением, а не локальным аппаратным обеспечением, то возникает вопрос: в какой мере локальный приемник, или «эго», может настраиваться на это нелокальное поле или оказывать на него влияние? Уокер и Херберт действительно задались этим вопросом, и ответили на него серией предсказании.

По их мнению, эти прогнозы подтверждаются самой продолжительной в истории науки серией экспериментов по изучению «паранормальных» явлений, в частности, «психокинеза», которые проводились вышедшим на пенсию инженером-электриком Хэкуном Форвальдом. В этих экспериментах добровольцы получали явно не случайные результаты с той же вероятностью, которая фигурировала в предсказаниях Уокера и Херберта, полученных на основе их модели функционирования скрытого порядка Бома. Разумеется, фундаменталисты «знают», что все добровольцы — «мошенники и лжецы», ко тем из нас, кто этого не «знает», есть над чем задуматься.

Если проще, полученные результаты означают, что любое локальное сознание — это такой же элемент нелокального «сознания», как «личность» в социологии-это элемент окружающей среды.

Херберт и Уокер приходят к выводу, что «… наше сознание управляет физическими событиями по законам квантовой механики».

Это вовсе не единственная, а лишь одна из многих моделей. И, вопреки мнению фундаменталистов, задумываться над ней не противозаконно, не аморально и не губительно для здоровья.

Возможно, некневсе читатели удивляются, когда я вновь и вновь повторяю, что не ставлю перед собой задачу опровергнуть материализм как таковой. Мало того, я убежден, что опровергнуть материализм невозможно, как невозможно опровергнуть идеализм, ментализм, теизм, пантеизм или любые другие устоявшиеся философские учения. У всех этих туннелей реальности, или моделей, всегда были, есть, и почти наверняка будут сторонники, потому что ни одну из этих моделей нельзя окончательно ни доказать, ни опровергнуть. Моя нелюбовь к материалистическому фундаментализму, а также идеалистическому фундаментализму, теистическому фундаментализму или пантеистическому фундаментализму связана с тем, что фундаментализм блокирует мышление и восприятие, тогда как модельный агностицизм побуждает нас размышлять дальше и всматриваться глубже.

В любой критике в адрес материалистического фундаментализма, уже традиционно и, боюсь, даже предсказуемо, цитируется строфа из Уильяма Блейка:

Ты мне дано, четырехмерное видение,

В моменты наивысших наслаждений;

Трехмерное — любовной нежной ночью;

Двумерное — всегда. Так видят очи.

О, Господи, храни меня

От одномерности & ньютонова сна! Хотя я не считаю себя большим знатоком видений Блейка, мне все же кажется, что он, хотя бы отчасти, разделял многомодельный подход. Возможно, в этих строках он говорил о том, что, как правило, у него есть четыре точки зрения на каждую проблему, хуже, если три, но всегда — не меньше двух; одна же точка зрения кажется ему чем-то вроде гипнотического транса. Разумеется, это очень трудно понять сторонникам одномодельного подхода, модельным монотеистам и, в особенности, аристотелевцам, которые считают любую модель «истинной или ложной», и однажды поверив в «истинность» какой-то модели, считают все остальные модели по определению ложными. Наверное, именно модельный монотеизм лежит в основе нетерпимости, которая всегда провоцирует насилие, войны и порождает тип человека, который всегда прав.

Вспомним знаменитые, или печально знаменитые, эксперименты «с двумя щелями», описанные Гриббином в книге «В поисках кота Шредингера». Эти эксперименты, которые впервые были поставлены в девятнадцатом веке и ставятся до сих пор, иллюстрируют ту, как минимум, «двумерность», или двойственность, восприятия, о которой говорил Блейк.

Повесьте экран, в котором на некотором расстоянии друг от друга прорезаны две щели, параллельно стене, на которой висит другой экран, куда будет падать свет, пройдя через щели первого экрана. Перед первым экраном поставьте источник света, который пройдет через обе щели.

В результате прохождения света через щели первого экрана на втором экране возникнет интерференционная картина. Она вполне предсказуема для волновой модели света и математических уравнений, описывающих такую интерференцию волн, если считать, что две световые волны вышли из двух щелей первого экрана и при попадании на второй экран интерферировали. В этом эксперименте наше зрение и математический анализ показывают, что «в действительности» свет — это волны, и через каждую щель проходят отдельные волны. Точно такую же картину можно наблюдать на морском побережье, когда морские волны проходят через ограждение с двумя щелями.

Но если вы откроете лишь одну щель, а вторую оставите закрытой, то световое пятно на втором экране будет свидетельствовать в пользу корпускулярной модели света, в которой свет считается потоком частиц.

Если сначала открыть одну щель, а потом другую, результат по-прежнему будет свидетельствовать в пользу корпускулярной модели света: интенсивность светового пятна на экране оказывается именно такой, какой она должна быть, если «в действительности» свет — это частицы. Здесь мы не увидим интерференционную картину, как в эксперименте с двумя щелями. Но если снова одновременно открыть обе щели, то вновь появится интерференционная картина, которая свидетельствует в пользу волновой модели света, но математически не согласуется с корпускулярной моделью света.