— А могут напасть? — удивился Пегий.

— Вряд ли, потому что им невыгодно ссору в Раамперле затевать… но гляди в оба.

На барке горели фонари, прикрытые мутными стеклами. Шкипер не спал, поджидал покупателя. Ойрик окликнул издали, по кораблю засновали тени, вспыхнули новые светильники, поярче.

— Давай, выводи! — решил Ойрик. — Показывай по одному, будем осматривать, оценивать. Сразу платить стану, монеты при мне.

Шкипер сперва заспорил — мол, обычно купец поднимается на борт, там и глядит. Ойрик отказался, время позднее, ему поскорей нужно. В конце концов старик настоял на своем — матросы стали выводить по прогибающимся хлипким сходням сонных рабов. Начался торг. Цены старик называл уверенно, и неизменно — минимальные. Шкипер бранился, дергал усы, но Ойрик держался твердо, и последнее слово всегда оставалось за ним. Пегий ежился в оборванной одежке под холодным ветром с реки и поглядывал, чтобы на берегу не собиралось помногу моряков. Если что, поторапливал: «Давай-ка обратно, не мешай хозяевам торг вести!» — и помахивал увесистой дубинкой. Налетчик старался выглядеть уверенно, однако отчаянно трусил. Боялся, что шкипер велит поколотить их со стариком да отобрать монеты. Ночь, поблизости никого, кто помешает? Так он и косился на матросов, пока выводил рабов и пристегивал по одному к длинной цепи, по мере того как Ойрик назначал цену и оплачивал одного невольника за другим.

Зато старик держался бойко, чуть ли не нагло. В конце концов он стал обладателем шестнадцати невольников. Шкипер потребовал, чтобы Ойрик рассчитался и за цепи.

— Завтра пришлешь человека, пусть цепи заберет, — решил старик, потряхивая опустевшим кошелем. У него не осталось монет, чтобы оплатить железяки. — Или с нами парней отправь, я свои цепи взамен отдам.

Ойрик выделил голосом слово «свои» и усмехнулся. Шкипер не понял, что старик имеет в виду собственное недавнее прошлое, и заподозрил обман. Снова начался настороженный обмен намеками. Пегий переминался с ноги на ногу и с опаской косился на черные силуэты матросов над бортом судна…

— Да ты чего, — твердил Ойрик, — боишься, что я в малом стану обманывать? Нет, конечно же, нет! Нам с тобой дела иметь долгонько предстоит! Не сомневайся, я человек верный и надежный!

Наконец дело сладилось, шкипер сказал, что пришлет матросов поутру, нечего им на берегу ночью шастать. Старик велел Пегому гнать товар в клетку, да поскорей. Один из невольников оказался хром и отставал, задерживая процессию. Ойрик рассердился (наверное, из-за того, что в темноте прозевал порченый товар), подскочил к бедняге и с размаху ударил тростью в живот. Невольник охнул и согнулся, загремели кандалы… Этот звон окончательно вывел Ойрика из себя.

— Эй, Пегий, а ну — всыпь ему! Пусть запомнит: если хозяин говорит: «Быстро!» — то и хромому нужно бежать!

Пегий не хотел лупить несчастного, но старик ярился, размахивал собственной палкой, и новоявленный надсмотрщик решился — ударил раз, другой… Хромой раб завыл от боли, сосед, прикованный рядом, попытался вступиться за калеку, тут уж и Пегого разобрало, ударил смутьяна от души, потом еще раз… Бывший разбойник почувствовал вкус к новой работе…

И Ойрик не останавливал, напротив, орал:

— Так их, бей! Да не по башке, товар испортишь! Под дых его! В живот! Нам же завтра эту мразь купцам показывать! Бей, чтоб следов не оставалось! А ну, и того! И еще разок! Эх, не умеешь, смотри, как надо! Эх! Ну-ка!..

Пока Пегий осваивал профессиональные премудрости, Корди крался между толстенных дубов к чужому костру…

* * *

В лесу юноша чувствовал себя спокойно и уверенно, будто вернулся домой после долгой отлучки. На востоке, у Черной Горы, деревья другие, больше хвойных, но все-таки очень похоже.

Корди переходил из-за одного толстого ствола к другому, медленно огибая костер. Оранжевые отсветы на узловатой коре становились все ярче, уже слышны обрывки разговора, хотя слов не разобрать. Вот тени сместились, кто-то из сидящих у огня привстал, чтобы подбросить веток, пламя вспыхнуло ярче… Корди остановился, выждал. Потом двинулся дальше. Он шагал очень тихо, аккуратно нащупывал почву, прежде чем перенести вес, избегал становиться на ветки.

Вот костер и совсем рядом. Юноша перебрался за молодое дерево, где гибкие ветви с густой листвой торчали низко, и выглянул. Вокруг огня сидели шестеро, двое поджаривали что-то на прутиках, протянутых к огню. Седьмой была девушка — эту усадили, прислонив к толстому стволу, и огонь ярко освещал широкое курносое лицо. Рук девушки Корди не видел, похоже — связаны за спиной. Наверняка это и была пропавшая Ильма, а остальные — разбойники, о которых говорил сутулый трактирщик. Корди чувствовал, как разгораются темные огоньки в людях у костра: чем внимательней глядят они на Ильму — тем ярче и выше черное пламя.

Решение показалось очевидным, эти люди были нужны Корди. Они не казались опасными противниками, к тому же сейчас разбойники уверены в собственной безнаказанности. Украли девчонку, пересекли границу и укрылись на землях Лорда Тьмы… Значит, боятся крестьян. Такие не страшны.

— Ну, так ты ответишь, наконец? — раздраженным тоном обратился к девушке крупный мужчина. Возможно, атаман. — Сколько мне повторять? Папка твой кто? Богатый ли? Серебро под полом прячет? Говори!

Девушка молчала — должно быть, совсем перепугалась.

— Ну? — Разбойник подсел к девушке, та вздрогнула и попыталась отползти в сторону, — Корди приметил веревку, обмотанную позади нее вокруг дерева. — Так что, отвалит папаня монет за дитя? Как думаешь? Потому что ежели не будет серебра, мы тебя Темному Лорду продадим. Алхой Прекрасный Принц точно заплатит. Ну?

— Она с перепугу язык проглотила, — хохотнул другой разбойник. — Небось и обмочиться успела.

Атаман шумно втянул носом воздух.

— Не, не успела! Пока не воняет. Вот как тебя поближе увидит, точно обделается.

Разбойник положил ладонь на колено Ильмы, девушка взвизгнула и рывком подтянула ноги. Сидевшие вокруг костра захохотали.

Корди осторожно вытащил меч из ножен и приготовился. Сейчас эти люди особенно беспечны.

— Говорить не хочешь, тогда давай поиграем, — атаман сместился еще ближе к Ильме, обнял девушку за плечи.

Та отстранилась, насколько позволяла веревка.

— Давай, не тяни, нам тоже охота! — поощрил его приятель.

— А ты не командуй, сходи лучше хвороста собери! — отрезал вожак.

— А чего я за хворостом?

— Чтобы вторым быть после меня!

Девушка заплакала:

— Дяденьки, не надо…

— О, заговорила, — удовлетворенно заявил атаман. — Ты скажи, папка твой монет отвалит нам за дитятко? Рейкера четыре, а?

— Да потом поговорите, — буркнул нетерпеливый разбойник, поднимаясь. — Начинай, что ли, а я в самом деле хвороста соберу.