– Посмотрим-посмотрим. Погоди, пока не познакомишься с Сесаром. Я с ним когда-то жила, лет двадцать пять назад или тридцать. Тогда он был простым дайвером, рыбаком.

А теперь богат и знаменит: “мексиканский Жак Кусто”, куча фильмов, телепередачи. Долорес было трудно все это вообразить. Она помнила его старый деревянный баркас, его палапу с песчаным полом, их гамак.

– Он еще тогда был maestro[145], – сказала она. – Он знает океан, как никто. В пресс-релизах его называют Нептуном, сравнение вроде бы банальное… но он и есть Нептун. Меня он вряд ли вспомнит, но я все равно хочу тебя с ним познакомить.

* * *

Он состарился: длинная белая борода, летящие по ветру белые волосы. Конечно же, он вспомнил Долорес. Сладость его губ, когда он целовал ее в веки, его объятия. Она вспомнила прикосновение его мозолистых, изрубцованных рук к своей коже… Он повел их к столику на веранде. Двое мужчин из турбюро пили текилу, обмахиваясь соломенными шляпами. Их гуайаберы[146] вымокли от пота, помялись.

Просторная веранда тянулась вдоль океана, но вид на него загораживали заросли деревьев манго и авокадо.

– Как вы можете закрывать такой вид? – спросила Салли.

Сесар пожал плечами:

– Pues, я его уже видел.

Он рассказал им во всех подробностях про свои погружения с Долорес давным-давно. Про акул, про гигантского peine, про день, когда утонул Флако. Как дайверы прозвали ее “La Brava”[147]. Но она пропустила мимо ушей все его похвалы. Услышала только его слова: “В молодости она была красавица”.

– Ну что, приехала со мной понырять? – спросил он и взял ее за руки.

Как она истосковалась по погружениям; но разве она решится ему признаться, что боится сломать вставные зубы об загубник.

– Нет. У меня теперь проблемы со спиной. Я привезла свою сестру – вот кто пойдет с тобой нырять.

– Lista[148]? – спросил он у Салли.

А Салли сидела и пила текилу, вся сияющая, потому что мужчины из турбюро наговорили ей комплиментов, флиртовали. Потом эти двое ушли, а Сесар, Салли и Долорес поплыли на каноэ к Ла-Исле. Салли цеплялась за лодку, побелев от страха. Спустя некоторое время перегнулась через борт: ее вырвало.

– Ты уверена, что ей стоит погружаться? – спросил Сесар у Долорес.

– Уверена.

Они улыбнулись друг другу. Точно вчера расстались – по-прежнему понимают друг друга с полуслова. Однажды Долорес не без горечи подметила, что Сесар был для нее идеальным мужчиной. Читать и писать не умел, их роман развивался в основном под водой, где слов не существует. У них никогда не было необходимости объясняться.

Сесар спокойно показал Салли основные правила дайвинга. Вначале, на мелководье, Салли все еще тряслась от страха. Долорес сидела на камнях и смотрела: как он очищает слюной маску для Салли, объясняет устройство регулятора. Прикрепил к ее спине баллон. Долорес увидела, как Салли съежилась: боится, что он заметит ее грудь; но сестра тут же расслабилась, начала ритмично покачиваться перед Сесаром, а он заверил ее, что все будет в порядке, закрепил на ее теле снаряжение, погладил ее по спине, уговорил зайти в воду.

Получилось только с четвертого раза. Салли всплывала, задыхаясь. Нет, нет, это невозможно, у нее клаустрофобия, она не дышит! Но Сесар говорил с ней все так же ласково, упрашивал, массировал ее тело ладонями. Долорес захлестнула тошнотворная волна ревности, когда он взял ее сестру за подбородок, улыбнулся, глядя ей в глаза сквозь стекла их масок. Вспомнилось, как он улыбался за стеклом.

“Это была твоя гениальная идея”, – сказала она себе. Постаралась успокоиться, созерцая холмистые зеленые волны в месте, где исчезли ее сестра и Сесар. Пыталась заразиться упоением, которое теперь испытывала ее сестра. Долорес точно знала: это будет упоение. Но ее саму охватило только сожаление и раскаяние: что-то потеряно, а что, словами не выразить.

Долорес показалось, что прошло несколько часов прежде, чем они всплыли. Салли смеялась, как маленькая. Порывисто целовала Сесара, лезла обниматься, пока он снимал с нее баллон и ласты.

В хижине на острове, где обычно отдыхали дайверы, Салли обнялась с Долорес:

– Ты знала, как это будет здорово! Я летала! Океан – ни конца, ни краю! Долорес, я чувствую себя такой живой, такой сильной! Я была амазонкой!

Долорес чуть не напомнила ей, что амазонки тоже были одногрудые, но прикусила язык. Долорес и Сесар слушали, улыбаясь, как Салли без умолку говорит о подводных чудесах. Она сюда еще приедет, скоро, будет заниматься дайвингом всю неделю! Ах, кораллы и актинии, какие цвета, а стаи рыб – ослепительные.

Сесар пригласил их на обед. Было три часа дня.

– Боюсь, что мне нужна сиеста, – сказала Долорес.

Салли сникла.

– Салли, ты сюда еще вернешься. Я просто показала тебе дорогу.

– Спасибо вам обоим, – сказала Салли. С чистой, невинной радостью и признательностью. Сесар и Долорес расцеловали ее в румяные щеки.

Они дошли до стоянки такси на пляже. Сесар крепко сжал руку Долорес:

– Что ж, mi vieja[149], ты еще когда-нибудь приедешь?

Она покачала головой.

– Останься со мной сегодня на ночь.

– No puedo[150].

Сесар поцеловал ее в губы. Вкус страсти, вкус соли из их прошлого. В их последнюю ночь вместе он обкусал ей все ногти на руках, до мяса. “Думай обо мне”, – сказал.

Всю дорогу до города – час езды на машине – Салли возбужденно разговаривала. Какую энергию она там почувствовала, какую свободу.

– Я знала: именно этим тебе понравится погружение. Тело словно растворяется, потому что ты почти невесома, но в то же самое время ты начинаешь чувствовать свое тело очень явственно.

– Он замечательный. Замечательный. Только подумать: иметь с ним роман! Как тебе повезло!

– О, Салли, попробуй вообразить. Помнишь кусок пляжа, где теперь отель “Клуб Мед”? Это был нетронутый пустой пляж. А там на холме, в джунглях, была артезианская скважина. Тут водились олени, почти ручные. Мы проводили там целые дни, не видя людей. А остров. Это был просто остров, дикие джунгли. Никаких школ дайвинга, никаких ресторанов. Ни одной лодки, кроме нашей. Можешь вообразить, а?