Эта доля, составляющая более четверти из общего числа 118 самолетов, потерянных советской авиацией в Афганистане, кажется более чем значительной. Однако, по невероятному стечению обстоятельств, истребителей-бомбардировщиков и разведчиков типа Су-17, воевавших с первых до последних дней афганской войны, было потеряно ровно столько же – 33 самолета, повлекших гибель того же числа – 12 летчиков.

Одной из причин такого числа потерянных Су-25, при их завидной защищенности и живучести, с учетом высокой интенсивности использования и напряженности боевой работы, всегда сопряженной с неизбежным риском, являлась сама методика и стиль действий штурмовой авиации, широко применявшейся для непосредственной авиаподдержки (та же картина с уровнем потерь наблюдалась и в годы Отечественной войны для штурмовиков Ил-2, лидировавших по числу потерь). Требуя сохранения тактики штурмовых действий даже тогда, когда усиление ПВО загоняло авиацию на большие высоты, А.В. Руцкой настаивал: «Зачем тогда вообще летать, жечь керосин, сбрасывать сотнями тонн в сутки дорогостоящие боеприпасы, если результативность ударов нулевая?»

Свою долю вносило и повышенное внимание противника, «оценивавшего» работу штурмовиков сосредоточением всего огня на опасных «грачах» – все же в ударных группах те выполняли основную роль, кружа над целью и заходя в атаки на меньших скоростях и высоте, тем самым выглядя для душманских стрелков более привлекательной целью. Это однозначно подтверждалось статистикой боевых повреждений: с началом применения ПЗРК первостепенной целью для них стали Су-25 – за 1984–1987 годы были зафиксированы 163 случая обстрела ими штурмовиков с 12 попаданиями, в то время как по Су-17 отметили 139 пусков (причинивших 7 повреждений) и по МиГ-23 – только 74 (одно попадание).

При вводе советских войск в Афганистан не исключалось противодействие авиации западных держав и соседних Китая, Ирана и Пакистана. В связи с этим были приняты должные меры: помимо истребителей, вокруг гарнизонов советского контингента и авиабаз развернули дивизионные средства ПВО, а центральные районы прикрыла отдельная зенитно-ракетная бригада. Однако работы им не нашлось, и уже в июле 1980 года зенитная бригада покинула ДРА.

Ареной особенно активных боевых действий стали приграничные районы Афганистана. Репрессивные «революционные преобразования» новых властей Кабула заставили сняться с места множество людей, а разгоравшаяся война подхлестнула поток беженцев, искавших приюта в соседних странах. В результате на территории Пакистана оказались более трех миллионов афганцев, еще полтора миллиона перебрались в Иран. Масса лишенных крова и заработка людей, обосновавшихся во временных лагерях у самой границы, стала надежным резервом оппозиции. Тут же были развернуты учебные лагеря, готовившие бойцов, и перевалочные базы, с которых оружие растекалось по вооруженным отрядам на территории Афганистана. Действуя с опорой на приграничные базы, моджахеды могли рассчитывать на снабжение, обеспечивали себе свободу действий и, орудуя в привычной тактике засад и набегов, могли тут же отойти «за кордон». Размах действий душманских формирований в приграничных районах позволял им полностью блокировать приграничные города, временами совершенно отрезая их от центра и целиком держа в своей власти «глубинку».

Охраной воздушного пространства Афганистана и прикрытием своих войск от возможных провокаций авиации соседей (в Пакистане и Иране появление советских войск восприняли с крайней неприязнью) занимались истребители ВВС 40-й армии. С этой целью на аэродромах Баграма, Шинданда и Кандагара по образцу принятой дома единой системы ПВО и сухопутных войск было налажено боевое дежурство звеньев МиГ-21. Первыми воздушными противниками советских истребителей в Афганистане можно считать вертолеты Ирана и Пакистана, которые вели разведку над приграничными районами и выполняли другие задачи по связи с поддерживаемыми мятежными формированиями. Такие случаи фиксировались достаточно часто, причем не раз замечалось, как чужие вертолеты садились на афганской территории. Афганская контрразведка ХАД указывала и конкретные места таких посадок вплоть до самого Панджшера, но ни ПВО Афганистана, ни авиации 40-й армии было не под силу пресечь эти «залеты», поводом для которых, помимо поддержки душманских отрядов, называли обычную контрабанду добывавшихся в этих местах лазуритов и изумрудов. Хотя советским истребителям такая задача ставилась неоднократно, но она считалась второстепенной – им хватало работы по наземным целям, а на плотное перекрытие границы имевшимися силами нескольких десятков МиГ-21 рассчитывать не приходилось. Толком даже не было известно, что происходит в удаленных районах, где среди горных массивов и ущелий даже не было правительственных гарнизонов, причем и пограничная служба Афганистана была, по сути, не налажена. Одной из немногих истребительных операций первого военного года стало прикрытие баграмскими МиГ-21бис из состава 115-го гв. иап разведчиков Як-28Р, фотографировавших базы и передвижение мятежников у самой границы.

Каждая белая звездочка на борту истребителя соответствовала десяти боевым вылетам

В одном таком случае едва не дошло до стычки с иранскими истребителями, поводом к чему явилось нарушение воздушного пространства соседнего государства при ведении разведчиками аэрофотосъемки. На западном направлении тогда работали Як-28Р из состава 39-го разведполка, летавшие с советских аэродромов. Служивший тогда в полку летчик А. Жибров рассказывал: «В январе-феврале шла так называемая «война перевалов» – командование рассчитывало бомбо-штурмовыми ударами разрушить тропы на перевалах и таким образом прекратить передвижение караванов с оружием из Пакистана и Ирана. В интересах этих операций выполняли воздушное фотографирование и наши экипажи. Один из таких полетов едва не закончился трагически. 20 или 22 февраля 1980 года поступила задача на фотографирование участка местности в районе афганоиранской границы на запад от Герата. Экипаж Росляков – Габидулин рассчитал маршрут и доложил, что без нарушения границы выполнить задание нельзя. Дали телеграмму в Ташкент. Оттуда пришла команда – выполнить, не нарушая. Маршрут пересчитали еще раз и вновь убедились, что 3–4 км иранской территории придется «прихватить». Дали еще одну телеграмму. На сей раз ответ пришел из Москвы: «Выполняйте без нарушения». С тем экипаж и ушел на задание.

После того как Як-28 снизился в районе разведки, с КП ПВО передали, что с иранской авиабазы Мешхед взлетела пара и направилась туда же. Вскоре она тоже снизилась и, как наш разведчик, пропала с экранов РЛС. На КП притихли, но докладывать никуда не стали. Росляков и Габидулин отработали там минут 20, конечно же, нарушили границу, как и предполагалось, на 3–4 км, после чего стали возвращаться вдоль дороги Гуриан – Герат. Шли они на высоте 600 м, попутно ведя разведку. Через 5–7 минут летчик посмотрел влево и заметил тень от самолета. Еще через минуту он глянул вправо – там была еще одна тень! Резко обернувшись, Росляков увидел в 70-100 м пару F-14 с подвешенными ракетами. Ни слова не говоря штурману, он бросил самолет к земле и, прижавшись к ней, на высоте 10–20 м на максимальной скорости стал уходить в сторону Герата. Для Габидулина столь резкие эволюции стали полной неожиданностью – он спокойно готовился к разведке в следующем районе и складывал в свой портфель карты, которые теперь разлетелись по кабине. «Что делаешь?!» – закричал штурман по СПУ[10], но в ответ услышал только одно: «Молчи, молчи!!» (Летчик решил не оставлять следов встречи с «неприятельскими» истребителями на самолетном магнитофоне.) Под крики штурмана Росляков маневрировал у самой земли, понимая, что ракеты «Томкетов» на такой высоте ему не страшны. Иранская пара все время висела на хвосте и продолжала преследование, даже когда Як пересек советскую границу в районе Кушки и пошел дальше на север. Лишь углубившись на 40–50 км, пилоты F-14 опомнились и, прощально помахав крыльями, ушли к себе на все такой же предельно малой высоте. Через пару минут вслед за ними развернулся на 180° и Як – экипаж направился в новый район разведки, отработал там и благополучно завершил полет на своем аэродроме. В нашей группе о происшедшем наверх решили не докладывать, только теперь мы стали летать с включенной системой предупреждения об облучении РЛС».