И это через столько лет после войны? Понятно, что это из-за тебя. — Вот это мне не понравилось! Может, и из-за меня, но отец Вячеслава реально воевал геройски! — Так что, извини, Слава, и жаль, что у нас ранее имелись некоторые разногласия. — Я удивился, что Инга сумела подобрать такое нейтральное выражение. Да после таких «разногласий» вешаться с горя можно! И Николай знал таких дураков! — Только, пожалуйста, не напоминай мне о них снова. Ей богу, поверь, ничего такого больше не будет! А ты у меня, Слава, и миленький, и настоящий герой, но почему-то всегда таился.

Надо же, даже миленький! Ещё ни разу так не называла! Хотя, неудачная попытка. Её игривость меня не тронула. Да, и она милая, но проклятая встреча с этим Маратом всё ещё перед глазами. Но начать сразу же ругаться мне не хотелось. Чего напрасно лаяться? Что было, уже не воротишь.

— Ладно, Инга, не миленький я и не герой. Если честно, злой и жестокий. Помнишь, наверное, как мило с Маратом поговорил? — Тут Инга вздрогнула, словно от удара, а её игривость сразу же пропала. — Ладно, не буду ничего вспоминать. И насчёт отца ты не права. Я уже тебе говорил, что он был представлен к этому званию, но из-за его происхождения не дали. А теперь пересмотрели прежние решения. Так что, Инга, нечего умалять заслуг моего отца. Я тебе про это не рассказывал и ничего не показывал, но он как бы воевал и вместе с самим Леонидом Ильичем! Вот, смотри!

И я отдал Инге и военную фотографию, и увеличенную копию. И там сразу же можно было разглядеть дорогого Ильича.

— О, Слава, точно он! И молодой командир слева от него сильно похож на тебя. И это явно твой отец?

— Да, это сорок третий год под Новороссийском. Леонид Ильич сам так сказал. Отец выучился на артиллериста, получил лейтенанта, и здесь ему восемнадцать лет. Он сам на плацдарм не высаживался, но стрелял по фашистам из дальнобойной пушки и прикрывал Малую землю. И про эту карточку Леонид Ильич ранее не знал.

— Значит, ты показал ему эту фотографию? И что он сказал?

— Показал, Инга. А потом его помощник увеличил. А так, Леонид Ильич посоветовал мне меньше увлекаться Западом и ресторанами. Сказал, что некоторые товарищи в его окружении высказали мнение, что я как бы хотел прикрыться «Малой землёй». Может, и хотел, но того, что мой отец воевал вместе с Леонидом Ильичем, никак не отнять. Ещё он сообщил, что мою стиральную машину, названную «Нева-автомат», будут выпускать у нас на заводе, а потом и в других местах. На самом верху так решили. Хотя, машина, что стоит у нас дома, лучше. И программ больше, и конструкция надёжнее.

— Получается, не зря ты, Слава, в Москву съездил! И ещё и на концерте сильно выступил. Я, Слава, его весь посмотрела! Теперь ты знаменитость, и не только на Западе, но и у нас в Союзе! А я твоя любимая жена⁈ Правда ведь?

Пришлось подтвердить Инге, что да, так ещё и слегка обнять, и поцеловать. Я и сам по ней сильно соскучился! Можно считать, что помирились. Но спать, несмотря на недовольство Инги, я всё равно лёг один, конечно, в зале, на диване. Хоть и глупо, но прежние обиды и на этот раз не отпустили. Что делать, тяжело переношу я ссоры, так и отхожу не сразу. Тем более, Инга так и не подумала попросить не то, что прощения, но и извинений не принесла! Конечно, я чудик, раз даже спать со своей милой женой не хочу. Но это же она никак не защитила моё имя на встрече со своим хахалем…

Но спокойно поспать мне жена таки слегка помешала. Похоже, засунув свою гордость куда подальше, она, уже после полуночи и явно после проверки детей, присела на диван и только собиралась прилечь рядом со мной, как я, спавший чутко, остановил её:

— Инга, давай пока поспим по отдельности. Не обижайся, но у меня нет настроения. И, да, мы же с тобой, вроде, помирились. Так что, спи спокойно и ни о чём не думай!

— Ну, Слава, это уже слишком! — зло произнесла Инга. — Да, я виновата, что ничего тебе не рассказала. Но мы, вроде, решили, что больше не будем ссориться? А теперь, получается, что ты всё равно продолжаешь меня как бы наказывать.

Тут уже не стерпел я:

— Инга, пожалуйста, не начинай! Я как раз ссориться не хочу. Ты, да, никогда ничего мне не рассказывала, но с разными кавалерами почему-то встречалась. Даже не знаю, что натворили бы вы там с этим Маратом, если я не подоспел вовремя! — Тут Инга что-то хотела мне возразить, но я не дал. — Ладно, всё! Раз помирились, то давай не будем ссориться и лучше поспим.

И Инга ушла в спальню, к детям. Чуть позже оттуда, как и вчера, послышался её плач, но и сейчас мне было всё равно. Я, конечно, сильно хочу женских нежностей, но, как вспомню, как она сидела со своим очередным подонком и спокойно выслушивала оскорбления в адрес меня, своего мужа, то во мне поднималась лишь злоба! И напрочь пропадало всякое желание ложиться в постель с ней. Я со всякими шалавами не сплю! Хотя, это только сейчас, пока не отойду. Потом, если получится, и Инга захочет, с удовольствием предамся разврату, конечно, с собственной женой…

Утром, и опять весь разбитый, я пошёл на работу. Хотя, сейчас мог спокойно отчитаться и перед Иваном Тимофеевичем. Можно считать, что уже не ругались, так и вчера всем в ВИА показал, что у меня с женой как бы всё терпимо.

Рабочий день у меня прошёл спокойно. Хоть на вечер никакой репетиции не было запланировано, но я решил немного посидеть за синтезатором. Хоть и советский, мне он пока подошёл. Я озаботился воровством очередного творения группы «Space» «Air Force», так и захотелось познакомить людей с одной милой детской песенкой, хотя, даже антивоенной. В общем, засиделся. Домой вернулся сильно поздно. Но Инга уже спала, то я и сам к ней не полез, так и она меня ночью не потревожила. Хотя, дети пару раз просыпались и капризничали, но жена с ними быстро управилась. Честно говоря, всё-таки она хорошая мать. Лучше и не найти…

Глава 26

Ничего, живём…

На другой день, уже ближе к полудню, мне пришлось заглянуть к Платону Сергеевичу. В общем-то, ничего страшного. Мне добавили немного других заданий, связанных уже с танками, оттого пришлось ознакомиться у него с разными секретными документами и давать очередные подписки. И ведь как будто знал! Я как раз прихватил с собой некоторые свои записи насчёт танков. Просто хотел донести их до особиста, а там пусть он уже сам решает. Но, ознакомившись с ними, Платон Сергеевич просто изрёк:

— Да, Слава, добавил ты себе хлопот! Танкисты могут на тебя слегка и обидеться. Хотя, с другой стороны, правильно. Чем лучше управление, то тем больше пользы от грозной боевой техники. Так и твои предложения по конструкции танков должны прийтись к месту. Не дадут тебе, Слава, спокойно заниматься бытовой техникой. Того и гляди, к конструкторам переведут.

— Сам не пойду, Платон Сергеевич, разве что силком. Сейчас на будущее лучше развивать ракеты для самых разных целей, средства связи и прочую электронику, так и малые летательные аппараты. Именно они будут определять характер войн. И улучшение жизни советских людей не менее важно. Поэтому нам нужна и хорошая бытовая техника. Чтобы она ни в чём не уступали западной.

— Ладно, Слава, это не нам решать. А вот что касается тебя, я поинтересовался. Есть у меня приятели, так они выяснили, что один любитель тайных встреч сильно напуган и пока никуда не обращался. К тому же, он вполне здоров, и ему нечего предъявлять врачам. Да, его моральный облик сильно желает лучшего. С пароходством он точно пролетит и, думаю, больше тебя и твою жену беспокоить не будет. Только, пожалуйста, сам никуда не лезь. Если только вдруг пристанет, то и тогда лучше обратиться в официальные органы.

В общем, успокоил меня особист. Хотя, если этот Марат полезет ко мне или будет приставать к Инге, я и сам ему нехилый скандал устрою. Конечно, моя семейная жизнь, хотя, и так хреновая, полетит ко всем чертям, но тут, тем более, если жена изменит, точно не до благородства. Так что, жалеть не придётся.

Вечером я опять сильно задержался на репетиции. Мы решили устраивать их через день, особенно