Эта фигурка считается одной из самых популярных фигурок беломорских петроглифов. Конечно же, Егорову она была хорошо знакома. Ее пропорции не характерны для современного человека — слишком длинные руки. Тем не менее у погибшего были те же самые пропорции, и он лежал строго по азимуту в том же направлении, что и нарисованная фигурка. Таких совпадений просто не бывает.

Егоров знал, что многие петроглифы были уничтожены при строительстве Беломорско-Балтийского канала. Более того, он уверен, что Беломорканал прокладывался по сакральным местам древних капищ. И именно в районе девятнадцатого шлюза находилась священная для древних людей территория.

Еще строители канала, находясь там, говорили о какой-то необычайной легкости. Это может подтвердить любой человек, который там побывал. Обычно место, связанное со страданиями и смертью, весьма неприятно для посещения, как те же Соловки.

А территория вокруг девятнадцатого шлюза — напротив, весьма благостная. Потому что земля там устлана древними камнями с петроглифами. Егоров неоднократно пытался получить разрешение на раскопки, надеясь найти остатки валунов, но постоянно получал отказ.

Он сам может подтвердить, что это особое место. Егоров был достаточно болезненным человеком, но после того как летом переехал жить на территорию петроглифов, перестал болеть, более того — стал ощущать прилив бодрости. И точно не из-за того, что стал жить на свежем воздухе — весь Беломорск находится в экологически чистом месте.

Он убежден, что петроглифы дают энергию. Иногда даже слишком много. Ходили слухи, что девятнадцатый шлюз был сдан в рекордные сроки — строители буквально подпитывались энергией.

Согласно точке зрения Егорова, каждый камень, на котором высечены петроглифы, это своего рода генератор. Но заряжаться от него нужно умеючи. Егоров уверен, что, разгадав загадку петроглифов, он поймет как. Для него петроглифы — не просто картинки, но своеобразная инструкция. Осталось узнать, как ее прочесть…

По всей вероятности, погибший знал. Егоров поминал, что тот останавливался около определенных петроглифов и внимательно смотрел на них, изучая. Он прочел то, что ему было нужно. И лопату он взял потому, что ему нужно было докопаться до одного из валунов, которые сплошь и рядом лежат вокруг девятнадцатого шлюза.

А дальше могло произойти все что угодно. Он мог или получить сверхъестественную дозу энергии, или, напротив, хотел там умереть и перейти в какое-то другое существование.

Егоров после того случая регулярно приходил к девятнадцатому шлюзу, устраивал эксперименты. А потом вдруг перестал там появляться.

— Отчего так? Ведь ты уже второй год изучал их.

— Я как раз таки понял, что на правильном пути и что, пока не прочту и не пойму все рисунки здесь, — туда соваться не нужно.

Егоров живет, как и прежде, зимой в Беломорске, а с середины апреля в палатке, в прекрасном карельском лесу. В 2010 году он перестал говорить об этом деле. Скорее всего, что-то узнал и понял. Что-то, чего другим знать не обязательно.

— Сильно, — сказала хипстерша. — И разгадки нет?

— Нет.

— А еше есть чего-нибудь? — она посмотрела в сторону философа-славянофила, но тот уже вырубился. По русскому обычаю прямо мордой в салаку. — Ну что ж, раз этот вырубился, может, ты что расскажешь? — обратилась она к фээсбисту.

Тот поморщился: все же присягу давал. Но по хипстерше сразу было понятно, что она не шпионка. К тому же бывший мент тоже клевал носом. Шансы фээсбиста на хипстершу увеличивались, и, дерябнув еще сто грамм, он начал рассказывать.

На эту историю я наткнулся случайно. В поиске детей принимали участие более тысячи человек, и продолжались они недели полторы или две. Но уголовное дело не закрыто и сейчас. Полгода назад детей хотели признать умершими — на этом настаивали и сами родители, все-таки с момента исчезновения прошло 13 лет. И по закону это было вполне возможно. Однако прокурор изучил дело — и процедура признания детей умершими была по непонятным причинам отложена.

Несмотря на то, что дело не засекречено, изучить его непросто. Один местный журналист (кстати, близкий родственник высокопоставленного сотрудника прокуратуры) все-таки добрался до дела — и сильно обломался. Через полтора месяца после исчезновения детей дело состояло из пяти томов. Но то, что увидел журналист, — там и одного тома не набралось. Материал был подобран странно — как будто дело вели полные идиоты, которые и свидетелей допросить нормально не могут.

Разумеется, все было не так. Дело вели как раз лучшие следователи города. Настоящие профессионалы. Куда все это пропало из уголовного дела, неизвестно. Но, похоже, журналист знал, что лишних вопросов задавать не нужно. Мне довелось беседовать с ним — он категорически запретил записывать наш разговор. Поэтому то, что он рассказал, я буду восстанавливать по памяти.

Самое странное во всей истории то, что город, где все произошло — закрытый. Посторонним туда не попасть. Вокруг города — забор, и охраняется он очень хорошо. Весь транспорт досматривается.

От КПП в город всего одна дорога. Во всей закрытой зоне дорог всего несколько — город строился с умом. Он маленький и находится прямо на территории заповедника. Вокруг лес, парочка садовых товариществ — отдых, рыбалка, грибочки, ягодки… Там же в лесу — секретные объекты, снова заборы и ряды колючей проволоки и опять охрана.

Но все это не помогло. Дети исчезли. Трое детей: Гале было 15, Насте — 12 и Юре — 7. Они исчезли без следа, не оставив следствию ни единой улики.

Впрочем, обо всем по порядку. Их отец Игорь Воронин работал инженером-ядерщиком на закрытом предприятии. Он был потомственный невыездной. На этом предприятии работал еще его дед в конце сороковых, потом — отец. За пределы города Воронин впервые выехал только в двадцать с лишним лет. Он провел за пределами города всего две недели и больше не выезжал — не понравилось: «Шумно, грязно, и взгляды у людей злые». И детям своим так и объяснил, что нечего делать там. Они верили. В закрытых городах все в это верят — они и не видели другой жизни.

Их мать Елена тоже работала на заводе — заведующей одной из столовых. Конечно, родители думали, что их дети будут жить и работать здесь же.

11 июля 1998 года был вторник. Cтояла жара. Игорь и Елена Воронины были на работе. Около 12 часов Елене Ворониной позвонила Галя, старшая дочь, и сказала, что они втроем поедут на пляж и пробудут там до вечера. Это не вызывало тревоги — дети регулярно ездили на пляж самостоятельно. Пляж в городе был всего один, и в выходные туда съезжался весь город.

Примерно в 12:20 дети зашли в магазин неподалеку от автобусной остановки, купили бутылку колы, пакет М&Ms и три порции мороженого. После чего сели в автобус, который отправлялся от остановки примерно в 12:27. И водитель, и пассажиры позже подтвердили, что дети действительно ехали в этом автобусе.