Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я думаю, вы говорите ерунду, — сказала Дайана. — Да вы даже не можете заставить его...
— Сигарету, Дайана? — прервал Миллиган довольно резко.
— Я не говорю, — продолжил Уимзи, медленно окидывая Дайану взглядом своих проницательных глаз, а затем снова поворачиваясь к Миллигану, — что мой достойный порицания кузен сам увлекается кокаином, героином или чем-нибудь подобным. В некотором смысле, было бы более прилично, если бы он это делал. Мужчина или женщина, которые могут обогащаться на слабостях своих ближних, не разделяя их, для меня исключительно отвратительный объект. Возможно, я старомоден, но это так.
— Вполне так, — заметил Миллиган.
— Я не знаю и не желаю знать, — говорил Уимзи, — ни то, как вы дошли до того, чтобы пустить моего кузена Брэдона в свой дом, ни то, что, с его стороны, привело его туда. Я предпочитаю не предполагать, что он нашел там какие-либо еще приманки, помимо хороших напитков и шумной компании. Вы можете думать, майор, что из-за того, что я интересуюсь некоторыми полицейскими случаями, я постоянно вмешиваюсь не в свои дела. Это не судебный случай. Пока я не буду вынужден заинтересоваться делом другого человека, я предпочитаю оставить его в покое. Но я думаю, будет справедливо рассказать вам, что я вынужден интересоваться моим кузеном Брэдоном и что он личность, чьи знакомства могли оказаться — должен ли я сказать «стеснительными» — любому, кто предпочитает жить тихой жизнью. Я не думаю, что мне стоит говорить больше, не так ли?
— Именно, — согласился Миллиган. — Я очень признателен вам за предупреждение, и также, уверен, признательна и мисс де Момери.
— Конечно, я ужасна рада узнать обо всем этом, — заметила Дайана. — Ваш кузен выглядит превосходным слабохарактерным человеком. Я люблю их ужасно. Высокопарные люди слишком ужасно умирают.
Уимзи поклонился:
— Моя дорогая леди, выбор друзей — исключительно ваше личное дело.
— Я рада слышать это. У меня сложилось впечатление, что герцогиня не была обеспокоена тем, чтобы поскорее обвить обеими руками мою шею.
— Ах! Герцогиня — нет. Там, боюсь, весь свободный выбор на другой стороне, да? Что напоминает мне...
— Совершенно верно, — вставил Миллиган. — Мы слишком долго злоупотребляем вашим гостеприимством. Мы действительно должны извиниться и удалиться. Кстати, там были некоторые другие члены нашей компании...
— Я полагаю, моя невестка уже разобралась с ними к настоящему моменту, — добавил Уимзи с улыбкой. — Если нет, я позабочусь о том, чтобы увидеть их и сообщить им, что вы направились... Куда, мне сказать, вы пошли?
Дайана назвала свой адрес.
— Вам можно также зайти и выпить вместе с нами, — предложила она.
— Увы, сожалею! — заметил Уимзи. — Долг и все такое... Я не могу оставить свою невестку в затруднительном и неловком положении в большей степени, чем насладился бы этим своим развлечением. — Он позвонил колокольчик. — Теперь вы извините меня, я должен вернуться к нашим гостям. Порлок, проводите эту леди и этого джентльмена к выходу.
Питер вернулся в сад по террасе, насвистывая мелодию из Баха, как он обычно делал, когда был чем-то доволен.
Теперь пойдем мы, где мешок Туделя,
Туделя, Туделя, Туделя, Туделя, мешок Туделя...
«Интересно, была ли наживка слишком большой и яркой? Когда он ответит на вызов? Мы посмотрим».
— Мой дорогой Питер, — сказала герцогиня нетерпеливо, — где ты был все это время? Пожалуйста, сходи и принеси мне нежную малину с мороженым и скажи своему брату, что он мне нужен.
Однажды рано утром младший репортер из крупной газеты «Морнинг стар», Гектор Панчеон, не представляющий никакой важности ни для кого, кроме самого себя и своей овдовевшей матери, вышел из роскошного здания редакции, которое находилось на Флит-Стрит[12]. Панчеону пришлось срочно явиться на работу, потому что прошлой ночью разразился пожар в городском универмаге, нанесший крупный ущерб зданию, из которого в срочном порядке бежали трое ночных сторожей и кошка, обитавшая на соседней крыше.
Сотрудник «Морнинг стар» был вызван к месту происшествия, так как снимал комнаты в западном Центральном районе неподалеку, и мог явиться туда в сравнительно короткое время. Гектор Панчеон написал короткое экстренное сообщение о случившемся для утренних английских изданий, более подробное и волнующее для лондонской газеты, а уже после этого подготовил более обстоятельный и подробный репортаж, дополненный рассказами очевидцев, для утреннего выпуска «Ивнинг комет» и парного печатного органа «Морнинг стар», расположенного в том же здании.
После завершения этого тяжелого труда он был бодр, но голоден. Молодой человек разыскал ночной ресторан на Флит-стрит, привыкший удовлетворять несвоевременные нужды газетчиков, и, предварительно вооружившись свежим номером «Морнинг стар», когда тот, еще влажный, вышел из станка, принялся за очень ранний завтрак, состоящий из поджаренных сосисок, чашки кофе и вчерашних булочек.
Он ел с неторопливым азартом, довольный собой и своей удачей, убеждая себя, что даже более опытные сотрудники его редакции не могли удерживать колонку новостей в том постоянно энергетически бодрящем состоянии духа, которое было присуще его собственной колонке.
Ему казалось, что выдуманное и облаченное в шутливую форму интервью с кошкой было особенно полно привлекательности. Животное оказалось прославленной крысоловкой, и к тому же эта дама была первой, кто учуял запах огня и привлек своим громким мяуканьем внимание ночного сторожа, который приготовился выпить чашку чаю в тот самый момент, когда произошел взрыв. Кошка — малопривлекательное черно-белое создание с пятнистой мордой — собиралась в десятый раз стать матерью, и Гектор Панчеон, по блестящему вдохновению, разрекламировал будущее потомство и предложил удачливому читателю обратиться к своей любимой газете и стать счастливым обладателем котенка-крысолова, прославившегося еще в утробе матери. Молодой репортер чувствовал, что поступил правильно, взяв на себя смелость выпустить в газете подобного рода рекламу, а редактор одобрил его предприимчивость и даже заметил, что это интересная задумка, которая способна привлечь новых читателей — любителей животных.
Довольный завтраком и проделанной работой, Гектор перевернул страницу и увлекся чтением специального политического очерка. Затем он обстоятельно сложил газету, сунул ее в карман, отблагодарил официанта заслуженными чаевыми в размере шести пенсов и вышел на Флит-стрит.
Утро было ясным и сухим, хотя несколько прохладным. Мужчина решил, что после ночных трудов небольшая прогулка пойдет ему на пользу.