Итан сидел, уставившись в потолок вагона и обдумывая важность предпринятого им шага.

Девчонка, по-видимому, решила приклеиться к нему намертво. Потому что полюбила. Он признался в убийстве, а она снова одарила его тем обожающим взглядом.

Иногда пребывание в ее обществе напоминало ему их с Хью вылазки на охоту. Его брат был прекрасным стрелком, настолько быстрым и метким, что даже Итану, которого не назовешь нерасторопным, стало казаться, что он теряет время, стараясь лучше прицелиться, и это его раздражало. Нечто подобное происходило и при общении с Мэдлин. Он все старался лучше вглядеться. Она всегда сбивала его с толку.

Если бы Итан не был таким осторожным, то мог бы привыкнуть к этим ее взглядам.

А когда она встретила его у дома, а потом с глазу на глаз сказала, что предпочитает его Куину? Ликование, которое он ощутил, было просто неописуемым.

— Хочу предупредить тебя, — сказала Мэдлин, — поезда имеют обыкновение действовать на меня, — она сладко зевнула, — усыпляюще.

Через пять минут после отправления ее тело обмякло и она уткнулась лбом в его плечо, но тут же встрепенулась. Так повторялось несколько раз, пока Итан не сказал:

— Спи. Я буду оберегать твой сон. Мэдлин кивнула.

— А можно мне прилечь здесь? — Она пожирала его грудь таким голодным взглядом, словно всю жизнь мечтала спать на ней.

— Я думал, ты любишь спать одна.

— Только в постели.

— Почему? — Не подумав о последствиях, Итан похлопал себя по груди, призывая Мэдлин лечь. Та с готовностью прильнула к нему, и его рука непроизвольно обняла ее. — Почему только в постели?

— Когда я сломала руку, то попала в больницу для неимущих. Там укладывали по четыре девочки на койку. — Ее голос звучат все тише. — Каждую ночь эти девочки метались в горячечном бреду и постоянно били меня по больной руке. Если бы пол не был очень холодным и грязным, я предпочла бы спать там. — Она замолчала, и он подтолкнул ее, призывая продолжить рассказ. — Пришлось провести там много дней, прежде чем меня выписали.

— Твоей матери тогда уже не было в живых? Мэдлин вздохнула:

— Коррин сказала тебе.

— Да. Не вини ее. Я, как ты знаешь, могу быть убедительным. Ну, отвечай же на вопрос.

— Нет, еще жива была.

— Почему же тебя поместили туда?

— Моя мать просто… забыла о моем существовании на некоторое время. Когда подыскивала нам новое место для жилья.

Итан прикрыл глаза. Да, он-то думал, что у нее должно быть много общего с Сильвией, а оказалось, что у нее больше общего с ним самим. Они оба пострадали из-за этой женщины.

— Почему ты не сказала мне, что твоя мать умерла?

— Слово «сирота» звучит так… жалко. А я не хотела, чтобы Клодия и Куин знали, как ужасно я живу… жила в Марэ. Я не знала, можно ли доверять тебе, не расскажешь ли ты друзьям.

— Как умерла Сильвия? — Мэдлин отпрянула.

— Ты ее знал? — спросила она, нахмурившись.

— Никогда не встречал ее, — легко солгал Итан.

— Ты назвал ее по имени.

— Куин говорил мне, как звали твоих родителей, и Коррин назвала ее имя сегодня. — Он положил ладонь на ее голову и притянул к себе.

— О, что ж, она умерла от холеры, когда мне было четырнадцать.

Смерть от холеры мучительна. Он не раз был очевидцем кончины несчастных жертв, когда организм полностью обезвоживался, от боли и спазмов разрывало мышцы, кровь в жилах густела, и все это время жертва находилась в сознании, ясно сознавая, что умирает.

Итан ощутил злорадное удовольствие, узнав, что Сильвия обрела свой конец подобным образом, но через мгновение всполошился:

— Ты не была… ты не была с ней, когда она умирала?

— Была. Но она очень быстро скончалась. В течение дня. Господи, ей пришлось пережить еще один ужасный момент.

— Ты не заразилась от нее? Холера — очень заразная болезнь, нужно знать, как предотвратить ее распространение.

Мэдлин напряглась.

— Послушай, Итан, я гораздо сильнее, чем кажусь.

— Конечно, девочка. — Мэдлин оказалась одной из самых сильных женщин, с которыми ему доводилось встречаться, хотя и выглядела как беззащитная нищенка. Она была также отважной и находчивой.

Итан мог часами любоваться ею.

Он взял ее с собой. И, да поможет им Бог, был этому рад.

* * *

Мэдди проснулась одна в просторной, роскошно обставленной каюте. Круг яркого солнечного света проник сквозь иллюминатор внутрь, свидетельствуя о наступлении позднего утра. Она вспомнила, что отключилась в поезде вчера ночью, и предположила, что на ее состоянии сказалось напряжение последних нескольких недель. Наверное, Итан перенес ее на борт и уложил в постель.

Мэдди встала и огляделась. Провела пальцами по отделанной позолотой палисандровой мебели, потом по богатому стеганому одеялу.

Кровать и ванна были такими же большими, как в отеле. Фактически все в этой каюте было большим, будто кто-то поспорил с интерьерным дизайнером, что он не сможет спроектировать на судне такие просторные удобства. Итан явно предпочитал все лучшее.

Мэдлин захотелось найти Итана и осмотреть судно, поэтому она быстро умылась и надела облегающее шелковое темно-синее платье. Она едва успела распаковать, широкополую шляпу с приличествующей платью синей лентой, как он вернулся в каюту.

— Здорово, ты проснулась.

— С добрым утром, Шотландец, — откликнулась Мэдди с очаровательной улыбкой.

Он почему-то нахмурился:

— Похоже, ты хорошо отдохнула.

— А как же. Думаю, я проспала часов восемнадцать. — Она обвела рукой каюту: — Я могу привыкнуть к этому. Ты не шутил, когда сказал, что корабль будет роскошным.

Итан сел у прикрепленного к полу каюты стола и жестом пригласил ее сесть на постель.

— Коль скоро мы уже здесь, то я хочу поговорить с тобой кое о чем. О некоторых правилах.

— Что ж, давай. — Мэдлин села, сложив руки на коленях.

— Прежде всего, смотри, чтобы не было никакого воровства. И мы будем вести себя как супруги — это означает, что ты не будешь ни с кем флиртовать, как это делала в таверне, — раздраженно произнес он. — И повторяю: не вздумай воровать. Поняла? Мэдлин невинно заморгала.

— У меня такое ощущение, что ты не хочешь, чтобы я… воровала? — Затем, уже серьезнее, добавила: — Мне не нравилось брать не принадлежавшие мне вещи. Я делала это только из необходимости. Не будет необходимости, и воровать не буду. Все очень просто.

— А как насчет флирта?