Возможно, это никогда больше не повторится. И она больше никогда не ощутит восхитительной тяжести его тела, прижимающегося к ней, и возбуждающего поддразнивания его языка.

Это ее единственный шанс. Единственный шанс обзавестись воспоминаниями, которые она будет лелеять всю свою жизнь. Единственный шанс испытать блаженство.

Возможно, завтра он найдет другую женщину, с которой будет смеяться, шутить и, может, даже женится на ней, но сегодня…

Сегодня он принадлежит ей.

И видит Бог, она постарается сделать этот поцелуй незабываемым.

Пенелопа протянула руку и коснулась его волос. Вначале неуверенно – то, что она решила быть активной, вовсе не значило, что она знает, как это делается. Хотя губы Колина медленно, но верно лишали ее рассудка, она не могла не отметить, что на ощупь волосы у него такие же, как волосы Элоизы, которые она расчесывала бессчетное число раз за годы их дружбы…

Пенелопа хихикнула.

Это привлекло внимание Колина, и он поднял голову.

– В чем дело? – поинтересовался он с улыбкой.

Пенелопа покачала головой, пытаясь подавить неуместное веселье, но не слишком преуспев в этом.

– Я не могу продолжать, пока не узнаю, что тебя так развеселило.

Щеки Пенелопы зарделись, поразив ее запоздалой реакцией. Учитывая, чем она занимается на сиденье кареты, удивительно, что только сейчас у нее хватило приличия покраснеть.

– Признавайся, – шепнул Колин, покусывая ее ухо.

Пенелопа покачала головой.

Его губы нашли жилку, бившуюся у нее на шее.

– Я жду.

Вместо ответа Пенелопа выгнула шею, облегчая ему доступ.

– Ну, ты скажешь мне? – прошептал Колин, прикусив ее кожу зубами.

– Что? – выдохнула она.

Его губы двинулись вниз.

– Что тебя рассмешило?

Пенелопа не сразу сообразила, что он имеет в виду. Все ее мысли сосредоточились на руке Колина, накрывшей ее грудь поверх платья.

– Я буду мучить тебя, пока не скажешь, – пригрозил он, но Пенелопа только выгнулась, так что ее грудь теснее прижалась к его ладони.

Судя по ее реакции, такая пытка пришлась ей по вкусу.

– Понятно, – сказал Колин, сдвинув вниз лиф платья, так что его ладонь прошлась по ее соску. – Тогда, пожалуй, мне лучше, – его рука замерла, – остановиться.

– Нет, – простонала она.

– Тогда говори.

Пенелопа уставилась на свою грудь, открытую его взору.

– Скажи мне, – шепнул он, нежно дунув на ее обнаженную кожу.

Глубоко внутри ее что-то сжалось, откликаясь на его ласки.

– Колин, пожалуйста, – взмолилась она.

Он улыбнулся медленно и лениво.

– Пожалуйста, что?

– Коснись меня, – прошептала Пенелопа.

Его указательный палец скользнул по ее плечу.

– Здесь?

Она лихорадочно замотала головой. Колин прошелся пальцем по ее шее.

– Уже ближе?

Она кивнула, не отводя взгляда от своей груди.

Его пальцы вернулись к ее соску, обводя его медленными сужающимися кругами. Пенелопа прерывисто дышала, поглощенная новизной ощущений.

И тут…

– Колин! – сдавленно ахнула она, когда его губы сомкнулись вокруг ее соска.

От неожиданности она подпрыгнула на сиденье, затем снова рухнула на подушки, придавленная его весом.

– О, Колин, Колин, – повторяла она, отчаянно прижимая его к себе и не желая ничего другого, кроме как обнимать его и никогда не отпускать.

Колин рванул свою рубашку, вытащив ее из брюк, и Пенелопа скользнула руками под тонкое полотно, пробежавшись ладонями по горячей коже его спины. Она никогда не касалась мужчины подобным образом. Собственно, она никого так не касалась прежде, кроме, пожалуй, самой себя, но едва ли она могла дотянуться до собственной спины.

Колин застонал и напрягся. Пенелопа не имела ни малейшего представления, что полагается делать в таких ситуациях, но, судя по всему, ему нравилось, что она делает.

– Ты само совершенство, – шепнул он, прокладывая обжигающую дорожку поцелуев по ее шее. Затем снова приник к ее губам, на этот раз с нарастающей страстью, а его руки, скользнув вниз, обхватили упругие округлости ее груди.

– Боже, как я хочу тебя, – выдохнул он, прижимаясь к ней своими чреслами. – Хочу снять с тебя одежду, погрузиться в тебя и никогда не отпускать.

Пенелопа застонала от желания, не в состоянии поверить, что несколько слов могут доставить такое наслаждение. Они заставили ее почувствовать себя раскованной, греховной и обольстительной.

Ах, если бы это никогда не кончалось!

Ласки Колина становились все более страстными.

– Пенелопа, – повторял он. – О Боже, Пенелопа… – Внезапно он вскинул голову и огляделся. – Вот черт!

– Что случилось? – спросила она, приподнявшись.

– Мы стоим.

Ей понадобилось целое мгновение, чтобы осознать значение этих слов. Если они стоят, значит, они добрались до конечного пункта, то есть… до ее дома!

– О Боже! – Она подскочила и принялась лихорадочно приводить в порядок одежду. – Может, велеть кучеру ехать дальше?

Колин схватился за лиф ее платья и вернул его на место.

– Как ты думаешь, есть шанс, что твоя мать еще не заметила моего экипажа?

– И немалый, – отозвалась Пенелопа, – но Брайерли наверняка заметил.

– Ваш дворецкий знает мою карету? – недоверчиво спросил он.

Она кивнула.

– Ты же приезжал на прошлой неделе. Он всегда запоминает такие вещи.

Губы Колина решительно сжались.

– Что ж, тем лучше, – сказал он. – Приведи себя в порядок.

– Я могу прошмыгнуть в свою комнату, – предложила Пенелопа. – Меня никто не увидит.

– Сомневаюсь, – зловеще произнес он, заправляя рубашку в брюки.

– Уверяю тебя…

– Тебя увидят, – отрезал Колин, смочив пальцы слюной и пригладив волосы. – Я прилично выгляжу?

– Да, – солгала Пенелопа. Возбужденный и взлохмаченный, он был далек от своего обычного безукоризненного облика.

– Отлично. – Он выпрыгнул из кареты и протянул ей руку.

– Ты тоже войдешь? – удивилась она.

Колин взглянул на нее так, словно она вдруг сошла с ума.

– Разумеется.