упоминалась как лидер сети УСО под названием «Хеклер»[224]. Селестен признался, что радиопередатчик принадлежал ему, но даже под сильнейшим давлением отказался отвечать на дальнейшие вопросы.

Вскоре после этого на Лионском вокзале арестовали Арона, а вместе с ним полдюжину участников Сопротивления, которые оказались в его «офисе»; а также еще одну связанную с ними группу в Марселе. Несмотря на всю свою браваду, Арон не выдержал пыток и выдал Готье (которого арестовали через две недели) и местонахождение складов УСО с оружием и взрывчаткой. Дневник, найденный в тайнике, привел к еще большему количеству арестов. К счастью, в начале лета Вирджиния дистанцировалась и от Арона, и от Готье, и их информация о ней устарела. Это, конечно, не относилось к Селестену, которого она видела совсем недавно. Тем не менее, несмотря на невообразимые пытки в гестапо, героическое молчание иллюстратора дало Вирджинии еще несколько дней. Снова и снова его спрашивали о Мари, или «той террористке». Ответа они не получили. Но гестапо почуяло кровь.

Через несколько часов после ареста десятки курьеров УСО получили задание поднять тревогу по всей свободной зоне. Некоторым было приказано носить одежду определенного цвета или давать определенный знак, проходя мимо определенного здания в определенное время. Это было сигналом для тех, кто умел смотреть: «Осторожно! Заляг на дно, пока не получишь указаний». Одна молодая женщина получила указание сесть в переполненный поезд и навестить пожилых родственников за сто километров. По прибытии она должна была зайти в одно кафе ровно в 9:45 вечера и попросить черный кофе и три таблетки аспирина. Она так и не узнала, зачем это делала, и даже не заметила, что некто, играющий в домино за соседним столиком, услышал эту фразу и поспешил предупредить своих коллег, что «ситуация накалилась».

Само собой, известие об аресте Селестена заставило Вирджинию занервничать. Два дня спустя она уже задавала вопросы Лондону по поводу билета на «Клиппер», который она все еще не получила. Ей сказали, что нужно предоставить паспортные данные, поэтому она передала их 4 ноября, и на следующий день Бодингтон поручил нью-йоркскому офису УСО оформить визы и билеты из Лиссабона «как можно скорее». Вопрос ее отъезда стоял как никогда остро.

Несмотря на переполох, Вирджиния была занята доработкой новых амбициозных планов по освобождению товарищей из тюрьмы Кастр, к которым теперь присоединился и Селестен. Офицеры разведки часто говорят о вере в необходимость защищать коллег и о травме, которую получают, оставляя своих товарищей[225]. Вирджиния не могла смотреть на это иначе как сквозь призму долга и, конечно же, гордости. Она тщательно проработала каждую деталь, основываясь на своем непревзойденном послужном списке столь же дерзких операций. Уже был найден автомобиль, который мог сойти за немецкую штабную машину, с подлинными номерными знаками и эсэсовской униформой для водителя. Два доверенных агента (Генри и Альфред Ньютоны) переоделись жандармами, а двое других, в водолазках, темно-зеленых бриджах и начищенных ботфортах, изображали офицеров гестапо в штатском. Вирджиния обучала их тому, как они должны расписаться в журнале по прибытии в тюрьму, а затем предъявить четыре «формы перевода заключенных» (от одного из ее опытных фальсификаторов) с приказом перевести британских узников в другую тюрьму. Когда заключенных выведут, «гестаповцы» должны были затолкать их в ожидающую машину, за ними должны были войти «жандармы», а затем быстро уехать. Если в какой-то момент у надзирателей возникнут подозрения, «гестаповцам» в качестве отвлекающего маневра следовало нажать на тревожные кнопки, изъять телефоны, чтобы предотвратить звонки о помощи, и расстрелять любого, кто будет пытаться преследовать машину[226].

Однако найти все элементы униформы жандармов оказалось неожиданно сложной задачей. А найти обмундирование нужного размера – практически невозможной. Ньютоны – акробаты эстрадной труппы, гастролировавшие по театрам Европы перед войной под сценическим именем Братья Бурн, – были довольно крупными, и в обтягивающих костюмах больше походили на матадоров, чем на полицейских[227]. Поэтому Вирджиния решила завербовать двух настоящих жандармов, которые были «готовы дезертировать и делать то, что нужно»[228]. Это тоже оказалось сложной задачей, так как подвергло бы офицеров и их семьи серьезной опасности. По окончании задания их нужно было немедленно вывезти из Франции, а семьи – передать под защиту Сопротивления. Ньютоны же были готовы работать. Ими двигала ненависть к Третьему рейху после личной трагедии – они потеряли родителей, жен и детей в сентябре 1941 года, когда немецкая подводная лодка атаковала SS Avoceta, пассажирское судно, шедшее из Лиссабона в Ливерпуль. Братья установили несколько контактов в жандармерии в Ле-Пюи, и в конце октября им наконец-то повезло.

С большим облегчением Вирджиния поспешила к своим «коллаборантам» в Лиможе. Она была особенно благодарна за самоотверженную поддержку все время оптимистичного и услужливого Марселя Леччиа, чье присутствие неизменно поднимало ей настроение. Он, великодушно сообщила Вирджиния Лондону, проделал большую часть работы, добавляя «финальные штрихи в планы по освобождению из Кастра». Гута, разумеется, не допускали к операции; Ньютоны, которых ласково называли Близнецами, хотя на самом деле между ними было девять лет, должны были сопроводить жандармов-добровольцев в Лион на заключительный инструктаж 11 ноября. Операция была запланирована на раннее утро следующего дня. Теперь трезво оценивая свое будущее, Вирджиния предупредила Близнецов, что, если что-то пойдет не так, ей придется немедленно покинуть страну, так что они не должны удивляться ее «внезапному отъезду». На всякий случай она дала им 30 000 франков на расходы и подробные инструкции, где искать помощь, чтобы пересечь Пиренеи и добраться до Испании.

Вскоре после возвращения Вирджинии из Лиможа в субботу, 7 ноября, американское консульство связалось с ней и сообщило новости об операции «Факел» от немногих оставшихся коллег из посольства в Виши. Вторжение в Северную Африку было неизбежно, а это означало, что неизбежна была и полная немецкая оккупация. Вирджиния должна либо уезжать, сказали они ей, либо быть готовой к последствиям. Даже сейчас она хотела сопротивляться неотвратимому, все еще горячо надеясь на успех операции в Кастре. Тем не менее, Вирджиния начала «ликвидировать» все свои дела, нашла радиста для Близнецов и уничтожила бумаги в своей квартире. Она передала Николасу последнюю из своих печатей для поддельных документов и несколько пустых карточек на питание. Мадемуазель Фелло она оставила 200 000 франков, чтобы та раздала их Близнецам, Вику с линии отступления и радисту Зеффу, который возвращался к работе в Лионе. Она нашла убежище для женщины-курьера, сбежавшей к дружественным монахиням в Ла-Мюлатьер. И, главное, – она в последний раз связалась с комендантом Монлюка, чтобы завершить освобождение Олива.

Рано утром следующего дня 100 000 солдат союзников под командованием американского генерал-майора Дуайта