не станешь спорить, что мы не посвящены во все планы лидеров.

– О таком бы нам сказали!

– Не факт.

– Постойте, но чего они хотят этим добиться? – спросила Полина.

– Паники. Растерянности властей. Показать, что Совет не может защитить своих граждан.

– Нет, что-то глупо, – сказал Артем. – Не вижу смысла. Как использовать все это? Вы подумайте: под угрозой само проведение парада. В целях безопасности его могут отменить. И тогда сорвется основная операция.

– Правильно! – обрадовалась Даша. – Конечно, это не могут быть наши.

– Тогда кто? – Женя был мрачен. – Кому это нужно?

– Возможно, в версии о мести Лиирда или активизации сторонников монархии есть доля правды? – предположила я. – Почему вы решили, что нет другой тайной организации.

– Хорошее объяснение. Ему больше хочется верить. Но как объяснить совпадение символов? Почему шляфен?

– Мы тоже его позаимствовали.

– В любом случае главная операция может быть сорвана.

– В любом случае нужно потребовать ответа от лидеров, – решил Саша.

– Им придется сейчас отчитаться перед всеми. Нельзя допускать смуту и недоговоренности. Не то время.

Не очень-то мне хотелось быть вдалеке от наших, но все дружно решили, что предложение Кэдвара стоит принять.

– Хотя бы выспимся несколько дней, – сказала Даша, собирая вещи.

Утром мы только закинули сумки в маленькую уютную комнату на втором этаже. Зато вечером провели уборку и неплохо устроились. Едва успели закончить, как постучал Кэдвар.

– К вам пришли, – улыбнулся он.

Ферн пришел пригласить на прогулку, но удовольствия она не доставила. В городе был траур, все кафе закрыты. Мы прогулялись по парку и съели на скамейке припасенные бутерброды.

– Из-за катастрофы все так напуганы.

– Неудивительно. Что говорят в университете?

– То же, что и везде. Я лично думаю, это мерзавцы из Лиирда.

Мы с Дашей переглянулись, но промолчали.

– Теория о монархическом заговоре – чистый бред! Никто уже их не поддержит. Думать же, что это сумасшедший-одиночка – все равно, что прятать голову в песок. Нет, мы должны быть осторожны. Правильно, что ужесточили правила.

– Правила? – удивилась я.

– Да, я забыла тебе сказать. У нас на работе, как и во всех крупных конторах, на входе охранники проверяют каждого входящего. Точнее, каждого, кто вызывает подозрение или несет что-то большое.

– У нас в университете то же самое. Раньше пропуска и не смотрели толком, а теперь без них не попасть.

– То есть боятся, что подобное может случится уже в городе?

– Кто знает, – пожал он плечами. – Лучше предусмотреть и такой вариант. Хотя паниковать тоже глупо. Но, поди, некоторым объясни. Вот и матушка (меня всегда умиляло, с какой нежность он говорит о матери) настояла, чтобы я несколько дней пожил у друга. «Места себе, – говорит, – не нахожу, что ты едешь через весь город». И надо же, чтобы вы тоже переехали! Друг-то мой через дорогу от вас живет.

Он так сиял, что я с трудом выдавила улыбку. Как бы подобная «близость» не спровоцировала новые любовные признания. Провожая нас, он показал на окна дома, стоявшего наискосок от книжной лавки.

– Вон те окна, на третьем этаже, квартира Дирка. Ваши ведь выходят на эту же сторону?

Услышав утвердительный ответ, покраснел и распрощался.

– Всю ночь на подоконнике проторчит, – улыбнулась Даша.

– На здоровье. А я вот собираюсь выспаться.

– И не говори! Так хорошо не бежать на электричку.

Я почитала еще немного, свернувшись калачиком в кресле у окна. Свет уличного фонаря очень удачно освещал этот уголок. А, почувствовав, как глаза слипаются, юркнула под одеяло – с Дашей мы делили одну старенькую софу. Легкие сны кружили в ту ночь вокруг моей головы.

Снился дом и летние вечера в деревне. Стоя на лестнице, я собирала сливы в саду бабушки, и бросала вниз – там их ловили Даша, и Полина, и Эфил. Мы хохотали и были счастливы. Казалось, можно оттолкнуться и взлететь. Вдруг лестница заскрипела, развалилась под ногами, и я ухнула вниз.

26

Проснувшись, я не сразу поняла, что сон закончился. Открыла глаза и увидела, что лежу на полу в осколках стекла. Кто-то истошно кричал. Болел ушибленный бок, по полу дуло.

– Вика! Вика, ты жива?

Даша перевернула меня на спину, рассвет резанул по глазам.

– Господи, что случилось?

Даша всхлипнула. Я огляделась.

– Окно выбито!

На улице кричали, слышен был топот ног. Преодолевая боль, я вскочила и замерла от ужаса. В зазубренном оскале окна через дорогу висело плотное черно-серое облако. Оно постепенно оседало, открывая дымящиеся развалины дома.

– Ферн, – мои губы шевелились, но звука я не слышала.

– Вика, ты поранилась.

Я не заметила, что шла по осколкам, и из разрезанной ступни сочилась кровь.

– Сядь. Я перевяжу, – подтолкнула она меня к подоконнику.

Я не могла оторвать глаз от развороченного дома. По улице бежали люди. Крики. Где-то завыла сирена.

– Даша…

– Подожди.

– Даша!

Я чуть не за шиворот подтянула ее к окну. Со стены соседнего здания, где были выбиты все стекла, а по фасаду протянулась трещина, смотрел шляфен.

Помню, меня охватило странное отупение. Очень хотелось проснуться, но не получалось.

Прибежал Кэдвар, едва натянувший халат на пижаму такой смешной расцветки, что я уставилась на нее, забыв, какую эмоцию должна испытывать. Старик всплескивал руками, тарахтел, почему-то вытаскивал нас на улицу. Не сразу я поняла, что он боится нового взрыва. На негнущихся ногах я спустилась, оказавшись на утреннем холоде.

К разрушенному дому уже подъехали пожарные и полиция. Даша вскрикнула: прямо на тротуар выносили раненых и тела. Взгляд зацепил трупик ребенка – мальчика лет пяти, в ночной рубашке, задравшейся и обнажившей белые ножки. Череп его был раздроблен.

– Почему они все такие белые?

– Это известка и грязь, – Даша обняла меня, кутая в одеяло. – Вика, давай отойдем куда-нибудь подальше. На тебе лица нет.

– Постой. Я должна… Что-то должна сделать. Забыла… А, да.

И побежала к дому, расталкивая людей. Я металась среди раненых, вглядываясь в их грязные, покрытые кровью лица. Попыталась прорваться к развалинам, которые тушили пожарные, но мужчина в форме оттолкнул меня.

– Вы не понимаете, я должна!

– Отойдите, барышня! Вы мешаете спасателям.

– Вика, Вика, идем! – лицо Даши было мокрым от слез. – Пойдем, он там.

Мне вдруг стало страшно, она тянула к тому месту, где над телами рыдали родные.

– Я не хочу, – в горле пересохло. – Зачем?

– Пойдем, я нашла его.

Я поймала себя на малодушном страхе увидеть обезображенный труп, но смерть «пощадила» Ферна. Правда, левая рука его превратилась в кровавое месиво, но лицо было так спокойно, словно юноша спал.

Я стояла нал ним, не зная, что делать, а