– Вам нужно успокоиться. Когда приедем, бар, ванна, спальня – в вашем распоряжении. Выбирайте, что хотите.

– Я хочу всё! – ответила она раздраженно.

Последовало тягостное молчание, которое Квиллер пытался развеять нейтральными замечаниями вроде: «Самый густой туман, который я когда-либо видел…» или «Ну, по крайней мере, мы здесь можем не беспокоиться о наводнении.» А когда он нес её багаж по каменным ступеням: «У тумана особый запах, вам не кажется?»

Очутившись в холле, она, несколько успокоенная, сказала:

– Я бы воспользовалась вашим предложением выпить. Не смешаете шерри-манхэттен?

– Шесть к одному? С лимоном? – спросил Квиллер, который оттачивал свою манеру ещё в баре колледжа.

– Но вначале я приму душ.

Он указал ей в сторону лестницы, ведущей наверх:

– Будьте как дома. Вы можете выбрать любую из четырёх ближних комнат, и вы знаете, где хранятся полотенца. Я отнесу ваши вещи.

– Я могу отнести их сама, – сказала она резко. – И вот что, мне нужно позвонить по телефону. Я теперь без машины, и моему другу придётся заехать за мной сюда после работы.

– Звоните и пригласите вашего друга зайти выпить с нами.

Вскоре он услышал, как она говорит по телефону:

– Милый, никогда не догадаешься, что со мной произошло!

После того как она поднялась наверх, Квиллер вытащил старинный ключ из охотничьего шкафчика и повесил его на крюк за картиной Бичема – на случай, если Шерри начнет всюду совать свой нос. Её недружелюбные манеры заставили его подумать, что от неё можно ожидать чего угодно. И чему её только учили в той школе в Вирджинии?!

Минутой позже на втором этаже раздался крик, и он влетел по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки. Шерри стояла в верхнем холле, оцепеневшая, с безумным взором.

– Кошки! – кричала она. – Я смертельно боюсь сиамских кошек!

Коко и Юм-Юм, лениво вышедшие из своей спальни после дневного сна, широко зевали, показывая глубокие, как пещеры, розовые глотки и кровожадные клыки.

– Не волнуйтесь, – успокоил Квиллер. – Они не обращают на вас внимания. Разве Долли не сказала вам, что у меня две кошки?

– Я не знала, что они сиамские!

Он разрешил проблему, объявив: «Вкусненькое!» – и два пушистых комка покатились вниз по лестнице. Он пошёл за ними в кухню и дал им что-то погрызть, а сам стал смешивать шерри-манхэттен для гостьи. Себе же налил светлого виноградного сока, как и Коко, которому досталось немного на блюдце. Когда он нёс напитки в гостиную, Шерри медленно, оглядывая всё вокруг, спускалась по лестнице.

– Всё изменилось. Вы кое-что тут переделали.

– Сабрина привезла растения и всякие мелочи, чтобы стало уютнее, – объяснил он.

Шерри переоделась в белые брюки, белую блузу и повязала красный шарф – яркое дополнение к её беломраморной коже и блестящим чёрным волосам. У неё была челка, как у Сабрины, волосы до плеч, как у Сабрины, и она откидывала их назад знакомым движением.

Войдя в гостиную, Шерри принялась очень внимательно рассматривать декоративные безделушки, точно производила инвентаризацию и определяла их стоимость. Квиллер предложил тост, и она сказала:

– Спасибо за то, что помогли мне выбраться из этого неприятного положения.

– Долг платежом красен, – ответил он. – Вы посоветовали мне заказать картофель в ресторане, и это был лучший картофель, который я когда-либо пробовал. Почему до сих пор мне нигде не подавали такого?

– В основном здесь выращивают репу. Большая часть урожая картофеля поставляется гурманам в Нью-Йорк и Калифорнию.

– Где его именуют «картофелем из Картофельного округа», несомненно, – сказал он, надеясь вызвать её улыбку, но она всё ещё была не в настроении.

Не теряя времени, Шерри перешла к делу:

– Итак, вы интересуетесь картиной. – Она кивнула в сторону холла.

– Именно поэтому я и позвонил вам. Она продаётся?

– Всё продаётся.

– Сколько вы за неё просите? – Он вспомнил, что Сабрина оценила её в три тысячи долларов.

– Ну, её оценили в пять тысяч долларов, но вы можете купить её за четыре с половиной.

– Картина хороша, – сказал Квиллер, – но не слишком ли завышена цена для неизвестного художника?

– Известный художник стоил бы ещё дороже, – ответила она, – но ситуация всё-таки неординарная. Картина написана рукой убийцы, и с ней связана дурная слава. Думаю, вы знаете, что случилось.

Квиллер сочувственно кивнул, но про себя подумал: «Боже мой! Она не только отправила невиновного человека в тюрьму, но и спекулирует, наживаясь на своём вероломстве. Разве начальная цена не была триста долларов, включая доставку?» Однако Шерри он ответил:

– Я серьёзно подумаю над вашим предложением.

– А что вы скажете по поводу шкафчика Фитцуоллоу? Вы говорили, что интересуетесь и им тоже. Я могла бы продать его за тысячу долларов.

– Это уникальный экземпляр народных промыслов. Единственный вопрос: что я буду делать с ним, если не куплю всю гостиницу?

– Судя по тому, как развивается округ, этот дом-гостиница будет удачным капиталовложением, – сказала она.

– Дом требует больших затрат, в основном на освещение, то есть на то, чтобы сделать его светлее. Из-за веранды в комнатах темно даже в солнечную погоду, вы сами это отлично знаете. В наше время отдыхающие любят свет и простор.

– Уберите веранду и сделайте открытые площадки вокруг всего дома, – предложила Шерри, оживляясь. – Этого хотела и моя мама.

– Довольно дорого, – возразил Квиллер.

– Здание выставлено на продажу за один миллион двести тысяч, но если вы захотите купить его напрямую у меня, я уступлю его за миллион. Вы сможете использовать разницу на перестройку дома.

– Этично ли это? Право заниматься продажей дома принадлежит Долли Лесмор.

– Бумаги у неё уже почти год, и она абсолютно ничего не сделала. А я хочу скинуть с себя эту обузу, чтобы спокойно заняться своим бизнесом.

– У вашего магазина удачное название, – заметил Квиллер. – Вы его сами придумали?

– Да, – ответила она с довольной улыбкой. – Рада слышать, что оно вам понравилось. – Она протянула свой бокал. – Есть ли там, откуда вы принесли это, ещё столько же?

– Простите меня, я плохой хозяин, – извинился Квиллер. – Но только потому, что увлёкся разговором.

Когда он шёл с подносом в кухню, то увидел в холле обоих сиамцев – в позе внимательных слушателей: лапки подобраны, уши настроены на гостиную.

– Ведите себя хорошо, – сказал он тихо, когда проходил мимо них.