– Он не может, – сказал волшебник. – Даже в добром здравии это ему не дозволено. Он, по сути дела, ограничен множеством условностей – не может носить одежду с узлами или неразомкнутое кольцо, не может притрагиваться к мертвым или быть рядом с могилой… Кстати, никогда не сможет спуститься и в подвал пивоварни Циммермана… и даже глина на его постели тоже непременное условие.

Брови Даффи удивленно поползли вверх.

– Ха! Прямо та же хреновина, что заповеди Ветхого Завета.

– И не говори, – сказал Аврелиан, направляясь к двери.

Ирландец вышел следом.

– Как ты меня отыскал? – спросил он. – Венеция, сдается мне, была не первым местом, где ты побывал. Волшебник вздохнул.

– Разумеется, нет. Любого другого чудотворные силы сыскали бы за два часа, но, как я уже сказал, в твоем случае они слепы. Стало быть, мне пришлось просто разъезжать и высматривать тебя. Следы твоего пребывания обнаруживались тут и там, но главным указанием послужила картина, на которую я наткнулся два года назад в Вене, – «Архангел Михаил» кисти Густава Фойгеля, которого он писал с тебя.

– Так и есть, – сказал Даффи. – Это случилось в 1512-м или 13-м – ему понравилось мое лицо, а мне его дочка. Я как раз подлечивал полученную рану, и заняться все равно было нечем.

Скандинавы поднесли короля к повозке и теперь осторожно перекладывали его внутрь. Судя по тому, что Аврелиан не спешил с замечаниями, все делалось как подобает.

– Да, – заметил он, – Фойгель, вопреки своей религиозности или как раз из-за нее, бесспорно, догадался, что в тебе… сокрыто, и так ясно перенес содержание на холст, что мне не составило труда его распознать. Он в союзе с нарождающимся мировым могуществом, тем, что ты назвал светом нового дня, перед которым тускнеет древняя магия, потому…

– Ты разумеешь церковь?

– Вроде того. Потому ему было проще распознать тебя. В нем искра истинного провидения – очень печально, что он более не рисует.

– Что верно, то верно, – не слишком уверенно согласился Даффи. – Послушай, короля уже уложили в повозку. Не лучше ли нам поспешить?

– Пожалуй, – согласился волшебник, шагнув по высокой траве. – Как здесь, однако, славно!

Даффи, привыкший больше к лабиринтам многолюдных городских улиц, где и сила притяжения была неизменной, и солнце никогда не сходило с намеченного пути, был иного мнения, но промолчал и последовал за Аврелианом к повозке. Первые десять минут обратного пути прошли без приключений. Даффи вновь был за кучера, и теперь колдовские фокусы почти его не смущали. Полудюжина скандинавов соскочили с повозки и шагали рядом, отбрасывая камни и палки из-под колес и стуком по борту указывая ирландцу, куда править. Единственное, что вызывало беспокойство, хотя и не явилось сюрпризом, было то, что воздушные стражи более не кружили над хижиной, но описывали широкие дуги в сотнях футах прямо над их головами.

– Эти создания сопровождают нас, – тихо заметил он Аврелиану.

– Ты чертовски прав, – довольно кивнул волшебник.

Следующие несколько минут ехали молча, и единственными звуками были скрип и дребезжание повозки да щебетание птиц.

Даффи рукавом отер со лба пот и тут же увидел, как трое крылатых стражей, точно соколы на добычу, стрелой ринулись с неба к лесу неподалеку впереди.

– Глянь-ка, – бросил он, распрямляясь, – не иначе кто-то следовал за нами через паутину всех твоих заклинаний.

На время эти слова стали последними, произнесенными по-немецки. Он обернулся и словно в первый раз оглядел Буге с его спутниками.

– Викинг, десятеро твоих бегом в ту рощицу впереди, – рявкнул он на древнем норвежском наречии, – и пусть укроются по обеим сторонам тропинки! Живо!

Буге приходилось слышать подобную речь из уст очень старых жителей холмов Роскильде, и он понял достаточно, чтобы исполнить приказ. Короткой фразой разъяснив суть своим людям, взмахом руки он отделил десятерых и соскочил с повозки. За ним через секунду те, кого он отобрал. Из леса впереди послышались крики и звон мечей.

– Вы трое, снимите короля с повозки, – продолжал Даффи, и трое викингов поспешили исполнить его приказ. – Укройте его в стороне от тропинки и бегом назад. – Обернувшись к Аврелиану, он добавил на древнем кельтском: – Ступай, Мерлин. Побудь с королем.

– Разумеется, сир, – ответил волшебник на том же языке. Он слез с повозки и последовал за скандинавами, которые через несколько мгновений бегом вернулись назад.

Ирландец пошарил в сваленной на дне повозки куче мечей, и, когда трое викингов залезли внутрь, его ладонь уже сжимала массивный эфес Калад Волга. Он крутанул тяжелым клинком в воздухе и хлестнул лошадей вожжами. Повозка рванулась вперед, он задрал голову и крикнул в небо:

– Скачи с нами, Морриган, и вырви все члены этим псам!

Кучка вооруженных людей с воплями выбежала из леса как раз вовремя, чтобы повозка с разгона врезалась в них, – по крайней мере двое попали под копыта коней. Не медля, ирландец с десятью викингами бросились в бой, зазвенели мечи, а с обеих сторон тропинки в тыл нападавшим ударили люди Буге. Оказавшись на земле, ирландец одним широким взмахом Калад Болга отбил несколько клинков, а могучий обратный удар разрубил одного из противников почти пополам. Остальные отступили в замешательстве, ибо уже лет сто как было забыто настоящее искусство боя двуручным мечом. Впрочем, ирландец орудовал мечом с завидным проворством, ловко парируя и нанося ужасающие удары, как будто всю жизнь не выпускал из рук это оружие. Наверху затрещали ветки, донеслось яростное хлопанье крыльев, и к силам Даффи прибавилось пятеро крылатых стражей. Жуткие с виду, с длинными клыкастыми мордами и рыбьими глазами, они тяжело кружили по прогалине над головами вражеского отряда и несколько раз поднимали людей на дюжину ярдов, терзая когтями и клыками, прежде чем бросить изуродованное тело в сутолоку боя.

Ян Заполи, отступая, парировал кинжалом выпад одного из викингов и вонзил рапиру в шею врага. Не успело тело рухнуть наземь, как он отскочил назад и быстро огляделся. Это был полный провал. Если теперь же не подоспеет подкрепление, придется спасаться бегством… Затем он устремил взгляд через головы сражающихся на северо-восток, и глаза его сузились в жестокой усмешке.

– Держись, ребята! – подбодрил он перепуганных венгерских переметчиков. – Вот и нам подмога!

Даффи обернулся как раз вовремя, чтобы отбить скимитару вихрем налетевшей крылатой твари, одной породы с теми, что атаковали венгров, но уже явно из другого лагеря. Крылатая бестия парировала ответный выпад, но сила удара швырнула ее на землю, где после коротких судорог тварь замерла. Прежде чем еще одна успела накинуться на ирландца, он заметил на уродливых ногах мертвой твари сандалии на толстой подошве.

Битва разыгралась не на шутку, и теперь уже никто не думал отступать. Дьявольская какофония из воплей, звона клинков, нечеловеческого клекота и хлопанья тяжелых крыльев разносилась меж деревьев, водовороты сражающихся переплетались и распадались, крылатые воины сцепились над головами людей, вспышки голубого волшебного огня пульсировали там, где Мерлин защищал короля от трех напавших афритов. Увидев последнее, Даффи стал рубиться мечом как попало, пробивая путь к королю через ряды сцепившихся бойцов. Своим тяжелым мечом он наносил жестокий урон венграм, которые в давке и суматохе не могли толком воспользоваться преимуществом более легких рапир. Но и еще одна фигура устремилась в направлении Аврелиана, и Антоку Тенно расчистил себе коридор не хуже Даффи. В руках азиата был длинный двуручный меч диковинной работы, и подобно ирландцу он избегал ближнего боя, где все мог решить один удар кинжала. Когда Даффи, отведя клинок одного из венгров книзу, ответным ударом расколол врагу череп, между ним и отбивающим атаки Аврелианом оказался только Антоку. В глазах азиата вспыхнул огонек узнавания, но Даффи не увидел за этим ничего большего, чем просто оценку опытным воином своего противника.