Через некоторое время Бабаджи Махашая сказал Навадвипе Дасу: «Что я могу сейчас сказать, кроме того, что если у тебя нет со мной в моём настоящем состоянии ничего общего, ты не увидишь его больше. Ты можешь идти и жить, где пожелаешь, и делать, что тебе нравится».

Навадвипа Дас ответил: «Твоему приказу необходимо подчиниться», — и, с почтением поклонившись, спустился со второго этажа на первый. Многие преданные, последовав за ним, сели вокруг него. Лицо Навадвипа Даса не изменилось. Он разговаривал со всеми в своей обычной очаровательной манере. Немного позже, когда Бабаджи Махашая стал спускаться по лестнице вниз, Навадвипа Дас услышал звуки его шагов и, немедленно встав, произнёс: «Бабаджи Махашая сказал, что в этой жизни я не увижу его снова. Если он сейчас увидит меня, его слова окажутся ложными. Поэтому я ухожу», — и вышел из здания.

Навадвипа Дас, кто был, словно как вторая половина Бабаджи Махашая, кто пожертвовал счастьем всех трёх миров ради его удовлетворения, кто любил его больше, чем тот любил Гаура-Нитая и Радха-Кришну, и кто не мог прожить без него даже секунды, нисколько не обеспокоился, услышав тяжелейший приказ Бабаджи Махашая, который прозвучал над ним, подобно удару грома, и немедленно покинул ашрам, чтобы не поколебать верность слов гуру.

Навадвипа Дас ушёл во Вриндаван и через два месяца заболел. Болея, он всегда повторял: «Дада! Дада!» Иногда он говорил людям, приходившим к нему: «Дада собирается навестить меня в этот жаркий сезон. Приготовьте для него шарбат[241]». Это не было простой фантазией. Бабаджи Махашая приходил, и Навадвипа Дас поил его шарбатом. Иногда больной давал тем, кто присматривал за ним, действительно увидеть Бабаджи Махашая. В день амавасьи, двумя днями перед Ратха-ятрой, он сказал своим помощникам: «Доставьте меня на Бхрамара гхат. Я хочу увидеть Ямуну». Они исполнили его просьбу. Он поклонился Ямуне и помолился ей. Затем начал повторять Святые Имена и покинул тело.

Очень старая принадлежащая к касте брахманов женщина со спутанными волосами, часто приходившая к Бабаджи Махашая в Дарджепарх, которую, как правило, почитали йогиней очень высокого уровня, однажды сказала ему: «Баба! Неужели ты отказался от Навадвипа? Он не обычный человек. Он великая душа, а его преданность гуру уникальна и неслыханна». Бабаджи Махашая ответил: «Нет, нет! Как я могу бросить Навадвипа! Он моё сердце и душа. Его сердце обливалось кровью при виде ужасного положения падших душ. Никто так не беспокоился об их освобождении, как он. Но он сделал нечто, что мне не понравилось. Поэтому я только на внешнем плане отрёкся от него. Моё сердце всегда плачет по нему».

Однажды йогини сообщила Амрита Бабе, ученику Бабаджи Махашая: «Навадвипа велик. Он идеальный ученик. Если кто-нибудь хочет узнать, что значит гуру-таттва и гуру-бхакти, он должен учиться этому от него. А этот Чарана Дас, ты знаешь, кто он? Он Джал-Чайтанья (копия Чайтаньи). Я видел, как на его теле во время санкиртаны проявились все признаки махабхавы. Как-то я пришла в Джханджапита матх в Пури. Внезапно он появился передо мной с крошками махапрасада и хотел положить их мне в рот. Я захотела проверить его, поэтому сказала: «Я не приму этот прасад. Я приму его только в том случае, если это тот же самый прасад, маленькая частица которого заставила танцевать в духовном безумии Дургу и Шиву». Он ответил: «Ма! Это тот же самый прасад. Вам надо только попробовать, и Вы узнаете сами». И затем он положил крошки прасада в мой рот. В тот момент, когда я их проглотила, я так обезумела от любви, что не могу выразить словами. Даже сейчас мои волосы на теле встали дыбом, когда я вспомнила то состояние. Я путешествовала повсюду, видела и подвергала испытанию многих садху, риши и йогов, живущих в пещерах Гималаев и в лесах, но мой путь никогда не пересекался с такой личностью, как он. Он и Навадвипа — две великие души, два самых больших светила на духовном горизонте современной Индии».

Тщетно комментировать деятельность двух великих душ, которые жили на плане, во много раз превышающим наше понимание. Но в то же время наш ум по самой своей природе хочет это как-то отразить или понять. Что касается нашего понимания причины расставания Бабаджи Махашая с Навадвипом Дасом, то это не было действительным разрывом их душ. Они, казалось, разделялись на двоих только телами, но были одной душой. Поэтому разлука происходила на телесном уровне, а не на плане души. Это явственно из их отношений друг с другом после разлуки. Расставание, однако, по своей сути не было лишено смысла. Смысл, возможно, заключался в том, чтобы установить идеал, — идеал гуру, кто по самой своей природе совершенный пример высшей истины и всё же смиреннее травинки, кто слуга слуг Господа, как обычно говорил о себе Бабаджи Махашая. Может быть, Бабаджи Махашая думал, что необходимо противостоять тенденции некоторых гуру ставить себя в положение Бога или позволять своим ученикам считать их Богами. Он полагал, что если эта тенденция будет продолжаться, в мире, несомненно, воцарится хаос. В нём будет столько Богов, сколько — гуру. Боги могут даже начать сражаться между собой, чтобы попытаться возвыситься над остальными в роли Верховного, и ищущие Бога никогда не разберутся, кто есть кто.

Великий человек, пришедший поддержать идеалы истинной религии, часто жертвует своими собственными интересами и интересами тех, кто близок к нему и дорог, ради самого идеала. Если Шри Чайтанья Махапрабху отверг своего ближайшего спутника Чхота Харидаса, чтобы поднять идеал строгой вайрагьи, то не удивительно, что Бабаджи Махашая отказался от любимого ученика Навадвипа Даса, чтобы утвердить идеал гуру. В обоих случаях наказание было только внешним и для блага человечества в целом. Чхота Харидас после того, как покинул материальное тело, продолжал оставаться дорогим певцом для Махапрабху и пел Ему песни в духовном теле. Подобно этому Навадвипа Дас навеки остался дорогим для Бабаджи Махашая.

Глава 11

Шри Говинда Дас Бабаджи

(Пури, Навадвипа)

Прежнее имя Говинда Даса Бабаджи — Гаурачаран Чакравати. Он родился в деревне, находящейся неподалёку от Далала Баджара в районе Наякхали. Его родители умерли рано, и не осталось никого, кто мог бы заботиться о нём. Однако деревенским жителям пришлись по душе природные свойства сердца и ума сироты. Они стали присматривать за ним и растить как хорошего вайшнава.

Мальчик подрос и отправился пешком в паломничество по святым местам. В пути он ел то, что ему удавалось собрать в