Ревмаг не знал, что предпринять, спасаться или доводить до конца начатое чёрное дело. Другие ревмаги прекратили своё однообразное движение, и Ишшилайо раздражённо прикрикнул на них. Затем он взмахнул рукой и материализовал десяток солдат Ревмагсовета. Стараясь опередить залпы бааджжик-зужжу, я бросился на роальда, и – проскочил некую преграду, тут же отделившую меня от моих солдат… Не проникнуть им было сквозь этот магический барьер, никак не попасть внутрь биоэнергетического кокона.

Размахивая мечом, я не заметил движения, которым Ишшилайо метнул комок Вязкого Времени, чьи оковы сразу же превратили меня в наделённую разумом и органами чувств каменную статую.

Статую, которая могла двигаться и говорить. Однако ритм её жизни соотносился с чуждым человеку потоком времени – для произнесения единственного слова нужна ей была вечность. И ни секундой меньше.

Ишшилайо чуть отодвинул момент низвержения целого мира в Излом, и подошёл ко мне.

– Проиграл, Ашлузг, – констатировал он мычащим голосом, и лишь благодаря мутотени, наверное, я воспринял эту речь адекватно, – хочу сказать, что Ойа… Ты до сих пор не знаешь, как зовут твою Поющую Жрицу?!..что Ойа хотела показаться святее самого Света. Это я о том, что она не позволила тебе убить меня. Вязкое Время… И что с этого? «Мы не сможем причинить ему сейчас вреда!», – передразнил он Жрицу. – О, непорочная доверчивость!.. Сегодня она думает, что народу не нужен король, завтра – что нужен… всё во благо народа! Дура. Женщина…

Роальд разжал мои пальцы, взял меч и демонстративно, едва касаясь, провёл его остриём по мягкой коже на передней части моей шеи – единственному уязвимому месту на теле руапопоа. Я почувствовал боль, из пореза заструилась кровь.

– Вот видишь, ты проиграл… Примерно то же самое вот-вот произойдёт и с презренным челом Джими, и с дважды презренным получелом Винсом. Посланные мною воины в эти мгновения заботятся о том, чтобы прОклятый род оккупантов-тиранов

прервался… Прощай, трижды презренный чел, возомнивший себя достойным Носителем. Кончайте его!! – приказал он солдатам.

В моё тело вонзились магические жала бааджжик-зужжу, и меня стали выворачивать наизнанку. В глотку забралась скользкая рука и намеревалась вырвать внутренности. Другие невидимые руки, не менее жестокие, тупыми ножами резали тело и лоскутами снимали кожу. Я мысленно кричал от невыносимой, невозможной боли, кричал совершенно беззвучно.

Из моего тела начали лепить совершенно иное: за работу взялся безумный скульптор-садист. Я почувствовал, что превратился в человека.

Человека по имени Анджей Лазеровиц.

Человек Лазеровиц… Так звала меня Жрица. Этим именем, трансформированным на польский манер в «Анджея», то есть «Человека», окрестили меня в детстве, совсем не задумавшись, понравится ли оно мне самому, впоследствии…

Невыносимо болело это старое тело. Тело АНДЖЕЯ.

ЧЕЛОВЕКА.

Больше всего хотелось умереть. Смерть казалась самым верным, эффективнейшим обезболивающим.

И она наконец пришла.

Убралась боль, её место заняло розовое тепло. Оно собиралось в груди, принимая форму лучащегося шара.

Возможно, шар – душа, наконец собравшаяся покинуть бренное тело…

«Возможно» оказалось ошибочным: шар был тем, что повсюду в Освоенных Пределах зовётся Светом, Сияющим Во Тьме. Он завис надо мной, укрывая мерцающим энергококоном, ограждая от смертоносных волшебных трубок, разгоняя густое, как смола, время, наполняя тело необычайной Силой. Эта Сила и поставила меня на ноги.

Солдаты-зомби вяло удивились.

Приняв СВОЙ Свет в ладони, я подошёл к щели в Излом и заметил, как по тропинке, висящей в пустоте, шагал Ишшилайо. Он держал в руках микро-копию планеты, в которую превратился ЕГО Свет. Перед ним зияла чёрно-золотистая дыра – именно в неё роальд должен был поместить свой Свет, тем самым низвергнув настоящую планету в Излом. Фрагмент реальности превратить в нечто абсолютно виртуальное по отношению к нашей Вселенной.

Мой Свет разгорался ярче, от него начинала исходить магнетическая энергия. Невидимые щупальца, выпущенные им, протянулись к ревмагам, и этот магический «многоног» поглотил их: рывок, маг мгновенно уменьшается, и Свет, как губка, впитывает пылинку, невооружённым взглядом незаметную.

И пылинка, только что бывшая роальдом по имени Ишшилайо, была поглощена безо всякой эффектности, вполне тривиально.

Чёрно-золотистая ниша в Изломе осталась пустой.

Но мне почему-то не верилось, что злобный роальд-экстремист исчез вот так, запросто. Хотя явные причины возникновения этой недоверчивости отсутствовали. Вновь пресловутая интуиция Носителя?..

Солдаты, видя такой поворот дел, встрепенулись и благоразумно покинули помещение.

Мой Свет вырвался из рук и, кружась, нырнул в начавшую закрываться неоново-синюю щель.

За мерцающей заградительной стеной я увидел своих роче, беспомощно пытавшихся прорвать магический заслон. Моё превращение в человека, вероятно, произвело на них не особенно сильное впечатление.

Силы, полученные от Света, улетучились, и я устало присел на ступеньку. Перед глазами всё плыло. Необоримо хотелось спать… Так и не сомкнувшаяся щель, что вела в Излом, вздрогнула и расширилась.

Из неё, мне навстречу, шагнула Та, Что Грезит. В правой руке она держала Свет. Мой Свет.

Жрица подошла и вложила камень мне в ладони.

– Человек, ты победил. Это значит, наш час пробил. В безграничной вечности я отыскала, я повстречала того, кто предназначен был мне ещё до рождения. Это именно ты, а не тот, кого ты заменил, и от которого к тебе перешло сияние Света… И вновь Звезда указует, что Жрице предначертан мужчина иного племени, и я понимаю теперь, что почувствовала та, которой было ЭТО указано первой, и которая первой презрела канон, жесточайше поплатившись за это… Я тоже женщина. Не только знамя, символ, не только воплощение Силы. И я хочу быть с тем, кого люблю. Но я некогда пришла в этот мир из чрева Той, Что Грезит, и зачал меня тот, кто был предначертан ещё до её рождения моей матери, поневоле заменившей ту, что презрела канон… Я не знаю, что со мной будет за подобное же презрение, но верю, что поступаю правильно. Поэтому говорю тебе, мой суженый, древние как наш мир слова… Вот они:

И дабы извечный Род мой не прервался и дабы всегда была Та, Что Грезит, связующая Сны и Явь… ИДЁМ.

– Идём, Ойа, – назвал я её по имени. Впервые. И понял, что даже если бы знал имя раньше, до этого мгновения не смог бы её называть по имени. Что-то, наверное, и вправду есть в этих сказочных предрассудках: в Истинных Именах обладающих Силой сокрыто некое Знание, и прежде срока произносить их нельзя. Строжайше запрещено.

С языка роальдов её имя переводится так:

Светящаяся.

С трудом поднявшись на ноги, я направился к ходу. На этот раз совершенно точно зная, куда приведёт меня очередное путешествие через непостижимый и таинственный Излом.