Алла примчалась так быстро, будто сидела одетой перед дверью в ожидании телефонного звонка. Замечательная «сумасшедшинка», которой даже одно время любовался Турецкий, пока журналистка его не «достала» своими советами, давно уже исчезла из глаз девушки. К сожалению, подумал Турецкий. Сам неплохой журналист, точнее, активный популяризатор юридических знаний, также одно время частенько выступавший в газетах и до сих пор не терявший связей с журналистской братией, Александр Борисович и сердился, и отлично понимал Аллу, со всей ее несколько безалаберной, чисто по-женски понятной неуспокоенностью. А теперь словно заново прочитал ее материалы, касавшиеся уже забытого им уголовного расследования. О каждом помнить — это же умственных клеточек не хватит! Но случай с Аллой был, конечно, особенным, и говорить нечего. С этого ощущения он, собственно, и начал разговор.

Воздав должное ее журналистской хватке и способностям, он совершенно неожиданно для девушки, но, главным образом, для Алевтины, предложил своеобразную игру. Вот как бы Алла, окажись она на месте следователя, попыталась распутать ту ситуацию, в которой сама оказалась… не важно теперь, по чьей вине? Скорее всего, по собственной.

Вопрос был задан, и Алла задумалась. Зато Алевтина просияла: она поняла логический ход своего наставника.

— А как я должна? — Алла нахмурилась, пытаясь сосредоточиться и понять смысл вопроса. — Как журналистка или как юрист?

— Неважно, ты много воевала с теми, кто беззастенчиво попирал Закон. С большой буквы. А также — с маленькой. Разницу понимаешь. Вот ты собираешься проводить свое собственное журналистское расследование, с чего бы ты начала?

— А зачем это? — усталым голосом спросила Алла и пригорюнилась, словно перед ней была поставлена неразрешимая задача.

Алевтина мимикой показала Турецкому, что отлично понимает ее состояние, и предложенная ими «игра» нуждается в пояснении. Турецкий жестом и пригласил Алю высказаться.

— Если тебе, Алла, не совсем понятен смысл вопроса, я хочу пояснить. Нам вот, с Александром Борисовичем, хотелось бы понять, насколько ты — наш человек. Я верно выразилась? — она взглянула на Турецкого.

— Абсолютно, лучше б и я не сформулировал. Между прочим, Алла, эта девушка с высшим юридическим образованием, услышав даже не весь, в подробностях, а лишь частично наш с тобой недавний разговор, сходу предложила вариант решения твоей проблемы. Я просто поразился, потому что сам все еще бродил впотьмах, выискивая приемлемые решения. А она — нате вам! Что скажешь?

И Алла вдруг с такой надеждой посмотрела на Алевтину, скромно потупившую очи, что Александр Борисович решил больше не «темнить».

— Да, ее предложение очень хорошее. Но она еще раз права, когда просит и тебя активно включиться в предстоящее расследование. Ты же умеешь, черт возьми! Вон — отличный результат! — он ткнул пальцем в альбом с газетными вырезками. — И вдруг такая апатия, не понимаю. Ну, предположим, воевать не дают. А думать, что — тоже?.. Я тебе больше скажу. Та же Аленька, мы ее так зовем между собой, потому что любим и уважаем, предложила еще одно важное для тебя решение проблемы. Можно, Аля?

И снова потупилась гордая девушка, движением плеч показав, что она разрешает высказать ее соображения.

— Тебе ведь, так или иначе, все равно придется участвовать в расследовании, если мы его предпримем. Но окончательное решение, как ты понимаешь, за директором нашего агентства, за Всеволодом Михайловичем. Он будет вечером. Так вот, чтобы ты нашла себе настоящее дело, а не беспомощно бегала со своей судимостью по редакциям, Аля предложила взять тебя к нам на работу, на должность секретаря агентства. Сейчас ее занимает по совместительству сама Аля, и у нее фактически не остается времени на следственные мероприятия. Работая какое-то время, ну, там посмотрим, как тебе понравится, у нас, ты, во-первых, постигнешь азы юриспруденции, и не с наскока, а в связи с конкретными делами, во-вторых, почувствуешь себя снова полезным человеком в обществе, а не изгоем, и, в-третьих, сама себе и поможешь добиться справедливости. Я правильно «озвучил» твое предложение, Аленька?

— Как ты говоришь, лучше б и я не сумела, — засмеялась очень довольная Алевтина.

— Если у тебя нет принципиальных возражений, — продолжил серьезным тоном Турецкий, как бы придавая особую значительность моменту, — мы сегодня же поговорим с директором. И я активно поддержу Алино предложение. Мы ее действительно «заездили», ибо секретарская работа у нас — далеко не сахар. Надо много знать и «пахать» основательно. Ни о чем не забывая и ни на что не отвлекаясь. А наоборот, еще и подсказывая сотрудникам, что конкретно они могут нечаянно упустить из виду. То есть, другими словами, быть постоянно в курсе всех, без исключения, расследуемых нами дел. Чаще уголовных, увы. Ну, а вопрос с твоей судимостью нас не «колышет», напротив, нам будет любопытно узнать немного погодя, каким это образом работники милиции «развели» сотрудницу широко известного и уважаемого охранно-сыскного агентства, с которым в тесном контакте работают и МУР, и Генеральная прокуратура? Интересный вопрос уже сам по себе, да? Но к нему надо хорошо подготовиться. И, следовательно, тебе придется вспомнить все свои прежние умения, восстановить все способности, чтобы это дело обросло тысячью деталей и улик, на которые не обратили внимания по своей наглой самоуверенности те «оборотни» в милицейских мундирах. Как однажды ты уже это делала. Я, повторяю, еще раз внимательно прочитал все твои публикации. Аля даже посмеялась: говорит, как забытый и когда-то чрезвычайно интересный для себя роман читаешь! А что, и в самом деле, мы тогда очень хорошо поработали, верно, Алла?

— Счастливое время… — почти прошептала девушка. — Все мои беды были еще впереди…

— Беды однажды закончатся, можешь быть уверена… А вот нам тогда можно было еще лучше, гораздо глубже копнуть, но… вы-то ничего не знаете, а меня Москва остановила. Нашел преступников? Отдал под суд? И остановись, не время «систему», извините, раком ставить. Это мне-то, первому тогда помощнику генерального прокурора! А что сказали бы рядовому следователю? Или тому же Дергунову? Там ведь не только ты, там, если быть справедливыми, в первую очередь, он выстоял! И этого тоже забывать нельзя, Алла… Извини за столь пространную речь. Отвык их произносить, вот и занесло, да, Аленька?

— Не стыдись, у тебя получается. И не только речи… Вот даже и Алла заслушалась. Так что, будет ответ?

— Аленька, я думаю, чтобы ответить не второпях, а подумав, Алле надо узнать условия работы более подробно. И если у тебя сейчас найдется немного времени, не поскупись, расскажи ей про нашу специфику. Мы ж не кошку в темной комнате собираемся ей предложить. А заодно обсудите и вопросы, которые у тебя возникли — ну, по поводу тех двоих фигурантов. Надо же их… ты понимаешь, обозначить конкретно. Поговорите в комнате для наших секретных переговоров… объясни Алле. А я наведу пока кое-какие справки.

Ах, каким проникновенным взглядом одарила его Алевтина! А что, все правильно: самостоятельность — так уж самостоятельность! А особое уважение — оно от понимания твоей профессиональной значимости. И пусть это видят…