голову, когда позади меня открывается дверь дома охраны.

— Киллер!

Подожди, что? Киллер?

Мне требуется секунда, чтобы понять, что женский голос адресовал это прозвище Киллиану.

Выходит высокая стройная фигура в белой маске номер один. Прямые светлые волосы спадают на обнаженные плечи, на ней облегающий топ без бретелек, подчеркивающий талию песочных часов.

Она оттягивает маску от лица, и я замираю от того, насколько она сногсшибательна. Как модель или актриса, или и то, и другое.

А когда она улыбается, это настолько ослепительно, что мне трудно смотреть прямо на нее.

Она неуловимо отталкивает меня и бросается к Киллиану, обвивая его шею руками с легкостью человека, который делал это бесчисленное количество раз.

— Я скучала по тебе, — бормочет она, а затем ее губы встречаются с его губами.

Глава 18

Глиндон

Я ошарашенно смотрю на происходящее.

Знаете этот момент, когда ты застываешь и не знаешь, можно ли двигаться или даже дышать?

Вообще-то, к черту.

Главная эмоция, которая разрывает мою грудь, — это не ощущение себя третьим лишним или то, что меня ударили по лицу — это нечто худшее.

Прилив энергии проносится по моим венам, так похожий на... ярость.

Клянусь, я не из тех, кто ревнует.

В средней школе я застала своего парня целующимся с одноклассницей, просто закрыла дверь и порвала с ним по СМС.

Я не чувствую никакой обиды на Брэна за то, что он мамин любимчик, за то, что он вместилище ее таланта. Как и за то, что она делает все возможное, чтобы защитить его от Лэна.

Я также не обижаюсь на Лэна за то, что она получает все внимание в нашей семье. Или на Аву за то, что она выглядит как богиня и совершенна во всем, что делает. Или на Сесили за то, что она самый уравновешенный человек из всех, кого я знаю.

Короче говоря, я не чувствую ревности.

Так почему, черт возьми, я чувствую потребность вырыть себе яму в земле и исчезнуть в ней?

Это не ревность. Я отказываюсь классифицировать это как таковое. Потому что если я ревную, значит, мне не все равно, а это и близко невозможно.

Я даже придумала подходящее объяснение этому с помощью теории эффекта подвесного моста.

В ней есть смысл. А вот во всей этой ситуации — нет.

Ногастая блондинка почти прижимает свой язык к губам Киллиана. Я знаю, потому что вижу, как ее останавливают сомкнутые губы, истонченные в линию.

Если бы это была я, явно отвергнутая таким образом, я бы вырыла эту яму глубже и исчезла бы в ней еще дальше. Может быть, похоронила бы себя заживо, пока я это делаю. Однако блондинка не останавливается и даже прикусывает нижнюю губу.

Вместо того чтобы просить о поцелуе, она требует его.

Не в силах смотреть дальше, я уставилась на землю, в глазах помутнело, а в ушах так жарко, что кажется, они сейчас лопнут. Есть ли где-нибудь выход? Может быть, он в другом конце дома?

Периферийным зрением я вижу, как рука Киллиана вырывается, хватает девушку за волосы и оттаскивает ее от себя. Затем он отступает назад, позволяя руке упасть на бок.

Думаю, это значит, что он не дикарь только со мной.

Я жду, что она заскулит или вскрикнет — я бы точно вскрикнула от того, как больно это выглядело, — но она просто облизывает губы, показывая пирсинг на языке.

— Мне нравится, когда ты груб. Ррр.

Она с ума сошла? Какого черта ей нравится жестокость этого ублюдка?

О, подождите.

Разве нет людей, которые получают от этого удовольствие? Как Киллиан, например.

Я поднимаю голову и открыто смотрю на них, не пытаясь скрыть этот факт.

— Что ты здесь делаешь, Черри?

Конечно, ее зовут Черри. Она выглядит как Черри.

Соблазнительная ухмылка кривит ее губы.

— Мне всегда было интересно узнать о вашем тайном клубе, и я решила, что должна присоединиться. Смотри. Я выиграла.

Мое сердце замирает при напоминании о том, что я не выиграла, а этот ублюдок устранил меня в последнюю секунду. Однако эта Черри уже член клуба.

Выражение лица Киллиана остается безучастным, поэтому она подходит к нему, покачивая бедрами и покусывая уголок нижней губы.

— Как насчет праздничного траха, чтобы поприветствовать меня в Язычниках? Можешь меня придушить.

Я отступаю назад, как будто мне дали пощечину. Я больше не могу здесь оставаться. Моя грудь болит от мысли, что он делал то, что делал со мной, с кем-то еще.

Он и их душил.

Возможно, он устраивал засады и заставлял их чувствовать себя живыми только для того, чтобы бросить их, когда ему надоест.

Я знаю все это, знаю, так какого черта мне хочется плакать?

Одно я знаю точно, я точно не останусь смотреть, как они трахаются.

— Я... пойду. — Мой шепот едва слышен.

Отказываясь опустить голову, я поворачиваюсь и начинаю идти туда, откуда пришла.

Хотя, может быть, я могу зайти в дом и посмотреть, есть ли там выход...

Сильная рука обхватывает мой локоть, останавливая меня. Я смотрю на Киллиана, который прижимает меня к себе.

— У меня есть кое-кто другой для праздничного траха. Удачи в следующий раз, Черри.

Я хочу сказать, что нет, никакого траха не будет и праздновать абсолютно нечего, но почему-то молчу.

Это связано с тем, как меняется выражение лица Черри — от правильного флирта до пугающего расчета.

— И кто же этот заблудший ягненок?

— Скорее маленький кролик. Она быстро бегает. — Вместо насмешки в его тоне звучит намек на... гордость. Но прежде чем я успеваю прокомментировать это, он убирает свою ладонь с моего локтя, чтобы обернуть ее вокруг моей талии. Навязчиво. — Дверь слева от тебя, как и члены, которые ты можешь отсосать.

— Ты все еще злишься из-за этого? Мы не были вместе, Киллер.

— Мне должно быть не все равно, чтобы злиться.

Черри вальсирует в нашу сторону, пока не приклеивается к Киллиану с другой стороны.

— Ты действительно думаешь, что сможешь заменить меня этой... скучной овечкой? Она выглядит так же обыденно, как бабушка из сказок, и у нее нет того, что нужно, чтобы стимулировать твой разум и тело. Она никогда не поймет тебя так, как я, и не даст тебе тех острых ощущений, которые даю я. Так что не трать свое драгоценное время на какого-то нейротипичного человека, который