Первый подъехавший поезд был переполнен. Время точно не помню, но где-то полвосьмого или чуть позже. Сесть в первый поезд я не смог. Пропустив первый, стал ждать следующий. Смотрю — а у подошедшего поезда первые несколько вагонов пустые. Даже глазам своим не поверил. Интересно, почему? Но раз пустой, значит, мне повезло. И я вошел в первый вагон через заднюю дверь. Гляжу: на полу — лужи какой-то жидкости и рядом валяется газета. Похоже, что газетой вытирали жидкость. Что это такое? Люди, сторонясь луж, скопились в голове вагона. Странно, подумал я, но и только, а понять ничего не мог. Обогнув лужу, я уселся на сиденье. Кто-то открыл окна. В нос ударил какой-то запах. Не то чтобы сильный, но у меня нюх очень острый.

Это был противный запах. Точнее, хорошим его назвать было нельзя. Первым делом у меня защипало в глазах. Но в тот момент двери уже закрылись, и поезд тронулся.

Тем временем сидевшая рядом женщина начала съезжать на пол. На вид ей было года 21-22. Я не знаю, спаслась она потом или нет. Когда поезд прибыл на Камиятё, мы вышли из вагона — словно выпали. Там находилось очень много пассажиров, будто спасавшихся от наводнения. Царила паника. Самая что ни на есть паника. Но при этом все помогали друг другу. Мы присели на корточки. Мне казалось, что если присесть пониже, все будет хорошо. Но ничего хорошего в этом не было. К тому времени станция Камиятё была заражена газом.

Когда поезд остановился на Камиятё, несколько человек побежали в начало поезда к машинисту — объяснить, что случилось. Тот увидел, что творится в передних вагонах, и сразу же связался по рации с диспетчерской.

Некоторые лежали на платформе. Я уселся. В одной руке я держал сумку с ремнем. Другой поддерживал голову девушки. Она была без сознания. Я разрыдался. Потекли слезы — просто водопадом. Поле зрения стало уже. Затем произошло странное: куда бы я ни посмотрел — везде будто проделаны дыры. Смотрю на квадратные плитки платформы, вижу то там, то тут дырки. С чего бы это? Ничего понять не могу. Со зрением вообще начались проблемы.

Обняв девушку, я поспешил к выходу. Пошатываясь и спотыкаясь, поднялся по лестнице. На входе было полно народа. Мы выходили, а некоторые, наоборот, собирались спускаться. Нам велели ждать перед входом. Просто ждать. Я закричал. И продолжал много-много раз кричать. Прошу вас, помогите. Прошу вас — по-японски. Я кричал это входящим на станцию метро пассажирам. Я подпер девушку, и мы с ней будто слились в одно целое.

Наконец-то подошел какой-то человек с кейсом. Он принял у меня девушку и понес. Держал ее так, чтобы миновать турникет на входе. Затем — вверх по лестнице. Ему помогали другие. И мы, наконец, оказались на поверхности земли. Свежий воздух. Вдохнув глоток свежего воздуха, я понял, что мы спасены.

Но стоило так подумать, как мне стало плохо. Я, пошатываясь, чуть не рухнул там. Стало еще хуже и сильно вырвало. Очень сильно. Так, что в желудке стало пусто. Я выглядел очень неважно. Ко мне подошло много людей. Другие пострадавшие либо сидели, либо лежали. Многие прикрывали глаза платками. Никто не знал, в чем дело, и все были ошеломлены. Я кричал: спасите! Вызовите «скорую»!

У меня была паника. Минут через десять приехали машины «скорой помощи». Их было шесть или семь. Там было человек тридцать-сорок. Все либо сидели на корточках, либо лежали. Меня стразу же переложили на носилки и повезли в больницу. Я был одним из первых, кого повезли в больницу.

Тогда я думал, что это газ. Отравился газом. Сначала я не знал. Странный запах, болят глаза. Но когда состояние ухудшилось, подумал, что это газ.

На Камиятё высадили всех, кто оставался в этом поезде, и он уехал. Но высаженные пассажиры не видели ничего серьезного в той ситуации. Я сам подумывал сесть в следующий поезд и поехать дальше. Вспоминаю сейчас и понимаю, какая это была чушь, но тогда я думал именно так. И в самом деле, некоторые из высаженных там пассажиров всерьез ждали следующего поезда. Тогда никто не предполагал, что ситуация серьезна настолько, что есть жертвы. Все думали: какая-то проблема с этим составом, но вслед за ним приедет поезд нормальный.

Что стало с той девушкой? До сих пор думаю о ней. Слышал, что на Камиятё умерла одна 21-летняя женщина. Это она? Я не знаю. Такая маленькая девушка, такую газ одолеет легко. Жаль ее. По виду, она ехала на работу. Прилично выглядела. Видно — человек аккуратный. Хотел бы я узнать, что с ней стало?

В больнице я провел четыре дня. Меня опекали представители Японской центральной ассоциации верховой езды. Штаб этой организации как раз располагался в квартале Камиятё.

Вскоре после госпитализации физическая боль унялась. Я успокоился. Подумал: ничего страшного не случилось. Но с другой стороны, психический шок оказался сильным. Ненормальное ощущение, которое я тогда впервые заметил в себе, стало еще более обескураживающим. Уже можно дышать свежим воздухом, но усиливается ощущение тяжести, как во время инцидента. Страшно.

Однако спустя время я смог убедить себя в том, что я спасен и все в порядке, и только после этого успокоился. Смог глубоко вздохнуть. Но произошло это не сразу.

Боль в глазах и в голове некоторое время не покидала. Все никак не могла полностью оставить меня в покое. Хотя и она постепенно, не торопясь отступила. Через три или четыре дня после выписки меня принимал у себя посол. Меня как бы выхаживали. Очень любезные люди!

После выписки я лишился сна. Три недели не спал по ночам. Боялся. Стоило мне уснуть, как непременно видел сон. Постоянно один и тот же. Кто-то приходит ко мне и огромным молотом бьет по голове. Вот так.

Странный сон. Сначала молот очень прочный и бьет больно. Но изо дня в день постепенно становится мягче. Постепенно сила ударов ослабевала. И под конец остается ощущение, будто меня бьют подушкой.

Но страх неизменен. Приходит их темноты незнакомый человек и бьет по голове. Невольно открываю глаза. И это повторяется много раз. Бесконечно. Мне страшно спать. Как усну — вижу этот сон. Поэтому всю ночь не выключаю свет. Боюсь темноты.

Три недели я не спал. Почти не сомкнул глаз. Для меня это было очень тяжко. Я продолжал преподавать, но от бессонницы временами мутнело в голове. В такой обстановке к нормальной жизни не вернуться.

Излечить это могло только время. Сейчас уже ничего не осталось. Все в порядке на все сто процентов. Никаких проблем. Дайдзёбу[66]!

На телевидение попали кадры, где я лежу на платформе. Дошли они до Ирландии. Ночевавшая дома дочь, увидев эти новости, всполошилась, позвала мать. Говорит: мама, быстрее, с отцом в токийском метро случилась беда. Жена испугалась, слетела по лестнице вниз и уставилась в экран. Точно — я лежу на платформе. «Это не отец! » Вот так домашние узнали о происшествии раньше, чем сообщил им я. Многие прислали письма. Я благодарен всем за участие.

Токио считается одним из самых безопасных городов мира. Наверное, странно попасть здесь в подобную историю?