с пистолетом из-под тяжелого тела ассасина. Но не успевает. Красный лучик втыкается прямо в глаз.

В мозгу взрывается сноп алого огня, и Алексей чувствует, что за спиной разверзлась бездна, и обморочно проваливается…

* * *

Винтовая лестница еще гудит, сохраняя вибрацию от их шагов.

Он наскоро пишет свой ник на стекле окошка:

«RONIN».

«Авторизация прошла успешно», — отвечает экран.

— А я — Хантер, потому что — охотник, — замечает из-за его плеча Хантер.

Щелкает замок.

— Не удивляйся, я тут немножко постебался в духе Такеши Китано, — предупреждает Хантер.

Шаг через порог в липкий малиновый свет.

Трупы на полу сложены в иероглиф «смерть».

Из динамиков выползает медово-сладкий блюз. Бинты сизого дыма тянутся к решетке вентилятора. Медленно машут стальные крылья.

Хантер проходит вперед. Через его плечо перекинута девушка. Оранжевые волосы болтаются на уровне пояса Хантера. Ношу свою Хантер несет легко и небрежно.

— По-моему, стильно получилось. А что, им можно играть в «Бойцовский клуб» и «Нижний мир»,[25] а нам нельзя заморочиться на Китано-сане? Несправедливо.

Хантер разворачивается.

Лицо волевое, в резких морщинах. Слишком старое и умудренное, чтобы играть в «Ругнарек». Коренастый, широкоплечий, с жилистыми сильными руками. Седой бобрик жестких волос; похож на отставного моряка дальнего плавания или военного с мелкими звездами на погонах, уволенного за дискредитацию высокого звания российского офицера.

Только Алексею кажется, что Хантер свое лицо взял у кого-то в займы, слишком уж не вяжется облик трепача, анархиста и бабника с плотной аурой фосфорного света. Такой он еще ни у кого не видел. Уровень Хантера не угадать, но если даже Сисадмин испугался насмерть, то можно быть уверенным — уровень запредельный.

Хантер показывает в улыбке крепкие зубы.

— Что вылупился? Влюбляться в меня не надо. Это ее привилегия. — Он шлепает по попке, туго обтянутой джинсами. — По-японски шпрехаешь? — Он указывает на инсталляцию их трупов.

— В кино видел.

— Это головоломка для ФСБ. Если они, конечно, сюда доберутся. А вот и они, герои невидимого фронта. Посмотри на экран.

На экране картина полного разгрома в клубе: искореженная мебель, разбитые мониторы, всюду темные кули трупов. На сегменте, показывающем вход в клуб, — три фигуры в бронежилетах и касках-капсулах. Один копошится в замке, двое страхуют, обшаривая тыл толстыми стволами винтовок.

— Ясно дело, штурмовать решили. Сейчас дверь взрывом снесут — и ура! А мы им поможем. Нажми-ка на пульт два раза. А то у меня руки заняты.

Он протягивает Алексею плоскую коробочку с единственной кнопкой.

Алексей безропотно принимает пульт. Поднимает взгляд на экран. И дважды жмет на кнопку.

Экран гаснет. По потолку, кажется, прокатывается большегрузный грузовик. Мерзко дрожат стены. Вниз по лестнице катится грохот, в шели двери вползает облако пыли.

— А это ответы на все вопросы ФСБ, — с улыбкой произносит Хантер. — Чечен с пластитом,[26] что обезьяна с гранатой. Что-то не так законтачили, ба-бах — и никого. Ни заложников, ни подсудимых. Все плачут, журналисты брызжут слюной, а самые умные сверлят дырочки под ордена.

— Ты о чем?

— Сисадмин правильно рассудил, лучше все списать на чеченцев. Он всех добил, а потом наляпал сырники их пластита по всему залу. Я хотел его завалить, когда он детонаторы втыкал, но решил потерпеть. И получил массу удовольствия. Особенно, когда ты ему башню снес. Ну да и хрен с ним! — Хантер показал в улыбке крепкие зубы. — Теперь над нами сто тонн битого кирпича. Неплохо, чтобы отрезать себя от прошлого. Как тебе, кстати, нравится быть бессмертным?

— Зачем я тебе?

Хантер пристально смотрит в глаза Алексею. Потом снова широко улыбается.

— Если не знаешь, зачем ты сам себе нужен, я расскажу, зачем мне нужен ты. Но не здесь и не сейчас. Прими на секундочку.

Он перекладывает свою ношу на плечо Алексею.

Подходит к стене. Обшаривает ладонью кладку. Вдавливает один кирпич.

За стеной с глухим скрежетом оживает поворотный механизм.

Хантер надавливает ладонью на кирпичную кладку.

Длинная щель медленно расширяется, постепенно приобретая контуры дверного проема.

В лицо ударяет влажный подвальный сквозняк. Хантер шагает через пороги растворяется в темноте.

Вынырнувшая из темноты рука манит Алексея за собой.

Алексей встряхивает головой, щиплет себя за руку. Чувствует боль, а проснуться никах не удается. Паучьи лапки сна намертво вцепились в мозг, впрыснув свой липкий яд.

И тогда он понимает, что кошмар теперь никогда не кончится. Отныне и до самой смерти блуждать ему в лабиринтах этого мучительно реального сна.

Глава пятнадцатая

Request for comment

Миллиарды крохотных светящихся глазок щурились на него из темноты. Жадные кровососы не решались приблизиться, им, наверняка, до одури хотелось вонзить свои острые зубки в горячую, сочную плоть, но страх был сильнее голода.

Алексей смотрел на огни ночного города и твердо знал, никогда больше он не подпустит к себе никого, никому больше не позволит жить за счет его жизни. Отныне и навсегда между ним и миром будет лежать хорошо просматриваемое и простреливаемое пространство. Мертвая зона. Так, как сейчас.

Они сидели на верхнем этаже недостроенного цеха, а между ними и ближайшими домами лежала темная полоса пустыря шириной с километр. Пахло умершей стойкой и вянущей травой. Ветер доносил слабое эхо звуков, исторгаемых измученным бессонницей городом.

Хантер пристроился на корточках на самом срезе бетонной плиты. Его, казалось, совершенно не волновало, что пропасть внизу заполнена стальным строительным хламом и ящиками с разгромленным оборудованием. И то, что случайный знакомый стоит всего в шаге от него. Легкий хлопок в спину — короткий полет — смерть.

С любым другим Алексей уже давно бы покончил, но только не с этим странным человеком.

Останавливало не то, что Хантер вывел его из ада «Стеллаланда», провел преисподней московских подземелий и открыл свое тайное убежище. Алексей чувствовал, что Хантера отделяет от него такая же «мертвая зона», плотная и осязаемая граница, перейти которую лучше не пытаться. И тем неменее, через эту полосу смерти между ними протянут тонкий провод связи. Алексей с первой секунды, как только увидел Хантера, отчетливо ощутил, они существа одной крови.

Контур фигуры Хантера был обведен ясно видимой полосой фосфорного свечения.

Алексей посмотрел на свою руку. Кожа светилась фосфорным налетом. Будто искупался ночью в море. Ущипнул себя, почувствовал боль.

«Значит, не сплю», — отрешенно подумал он.

— Я вчера такую забавную сценку наблюдал, — заговорил, не меняя позы, Хантер. — Идет папа с малышом, показывает ему летящую звездочку на небе и говорит: «Смотри, сынуля, спутник!» А сын задрал нос, посмотрел и так