Действительно, наверное, Виктор не умеет, да и не хочет мыслить так, как это было семнадцать лет назад. Сейчас другое время, и та философия выглядит или наивностью, или ложью при несомненно достойном ее месте в истории. Не говоря уж о том, что, в отличие от других наших лидеров, за Цоем не стоит никакой монументальной тени той эпохи типа Дилана, Марка Болана или Дэвида Боуи. Корни творчества Цоя покоятся именно в нашем образе жизни.

В музыкальном отношении „сюжет для новой песни“ „Кино“ нашло удивительно здорово. Термин, которым я бы определил этот саунд – „новый ВИА“. Уместно было бы сказать несколько комплиментов оператору Вишне, который, несмотря на спартанские условия, добился неплохих результатов, особенно при записи драм-компьютера. На том же „45“ он звучал просто отвратно.

Что касается текстов, то они, я думаю, будут понятны в любом городе, ибо это очень городской альбом. Комментировать их смысла, наверное, нет, так как они очень конкретно-ситуативны. Другое дело, что в абсолютно бытовых ситуациях Цой находит такое количество нюансов, столько иронии, вторых и третьих смысловых пластов, что, конечно, передать их словами просто невозможно. Виктор и передает их голосом, интонациями или так, как это сделано в концовке „Уходи“. А уж почувствовать это каждый волен в меру своих возможностей и опыта.

Можно посетовать на не совсем удачную в энергетическом смысле запись „Безъядерной зоны“, впрочем, она относится, скорее, к „концертному“ типу песен; на искусственный „оживляж“ „Саши“ при помощи обратной записи и всхлипываний в конце, но это не меняет отношения к альбому, как к очень светлому и веселому.

Короче, тем, кто решил выпить уксусной кислоты на почве любовных неудач, я рекомендую немедленно сесть и послушать этот альбом, а всем остальным пользоваться им в моменты душевных кризисов. Очень оттягивает».

Однако, что же случилось с альбомом «Ночь»?

Это весьма важный вопрос, несмотря на то, что я считаю эту работу наиболее слабой из всех альбомов группы «Кино», хотя там есть пара хороших песен, не считая перешедшего из предыдущего альбома «Последнего героя».

Дело в том, что Цой в этот достаточно большой период, наступивший после записи «Начальника Камчатки», ищет в песнях новые звучания и новые темы. Направления этих поисков весьма разнообразны, что демонстрирует, скажем, альбом «Это не любовь». Выясняется, что Цой может работать в разных жанрах – от иронически-комедийного до героического и трагического, это уже чувствуется в некоторых песнях.

Но, кроме этих, чисто творческих поисков, в тот же период происходят события, в корне меняющие отношения музыкантов с контролирующими и опекающими их организациями. Начинает рушиться монополизм государства и уже покачивается «железный занавес», вот-вот готовый упасть.

Перемены наступали по-разному. Иногда в каких-то государственных актах и постановлениях, но чаще, в повседневной жизни, они появлялись в виде частной инициативы отдельных людей.

Одной из таких инициатив стал небольшой фильм Рашида Нугманова «Йа-хха», замысел которого возник в октябре 1985 года.

Алексей Михайлов, студент операторского факультета ВГИКа, получил черно-белую пленку и небольшой бюджет для съемки курсовой работы – «этюд по освещению» на десять минут. И он предложил Рашиду Нугманову, тоже студенту ВГИКа, с «казахского» набора Сергея Соловьева, сделать документальный фильм о роке, используя материалы с фестиваля «Вудсток».

Нугманов же сделал встречное предложение: снимать фильм исключительно о питерском роке. Для отвода глаз заявка называлась «Одержимость».

Заявку утвердили, и Алексей Михайлов познакомил Нугманова с Костей Кинчевым. Они договорились о съемках фильма в Питере. И начались поездки в Ленинград вместе с московским панком Валерием Песковым, одним из актеров скандальных «Маленьких голландцев» (студенческая постановка Нугманова во ВГИКе). Валера познакомил Нугманова с питерской тусовкой «Йа-хха», которая позже и дала название фильму.

Однако съемки фильма начались лишь в мае следующего года. Тогда были сняты сюжет о Майке Науменко и проходы Майка в разрушенном доме, тусовка «Йа-хха», «Алиса» и «Зоопарк» в «Невских звездах», Цой и «Кино» на репетиционной точке.

Отдельные кадры будут досняты позже (котельная «Камчатка», БГ на крыше дома на Софьи Перовской).

Как уже упоминалось, весь отечественный рок был по сути частной инициативой отдельных граждан. Неудивительно, что к нему стали тянуться граждане других стран.

Об одной такой фигуре, оставившей заметный след в судьбе нашего героя, мы сейчас и поговорим.

Возможно, я увидел ее одним из первых в Питере. Так случилось.

Однажды я, как часто тогда бывало, заглянул к БГ, чтобы обменяться новостями или просто поговорить. Боря жил на улице Софьи Перовской в доме № 5. Этот адрес хорошо знали все любители «Аквариума». Телефона в коммунальной дворницкой квартире, располагавшейся в мансарде, не было, поэтому заходить приходилось наугад, надеясь застать хозяина дома.

К дверям квартиры, обитым разрисованным поклонниками железом, вела огромная винтовая лестница, как бы обвивавшаяся вокруг невидимого колодца высотою в семь этажей и диаметром метров в десять. Сверху в эту пустоту страшно было смотреть. На одной из площадок, где-то этаже на четвертом, вечно стояла блестящая бронзовая дека концертного рояля. И конечно, все стены этой лестницы были исписаны надписями, посвященными БГ и «Аквариуму».

«Аквариум – лучшее вино!»

«Боб – ты Бог!»

И так далее.

Я преодолел все эти этажи и, ступив на последний лестничный пролет, ведущий к двери в мансарду БГ, увидел перед нею довольно миловидную молодую девушку невысокого роста с выбивающимися из-под кепки светлыми волосами, в которых присутствовали темные пряди. Много позже я узнал, что такой способ окраски волос называется «мелирование», но тогда это было в новинку и я наивно подумал, что это естественные темные пряди, почему-то появившиеся среди своих более светлых сестер.

Девушка довольно робко стучала кулачком в разрисованную железную дверь, иногда пытаясь нажимать на кнопку рядом с дверью. В ответ на это в недрах квартиры раздавался еле слышный звонок.

– Вы к Борису? – спросил я.

Она на секунду обернулась, мне показалось, что в ее глазах мелькнул испуг, и снова продолжала подавать сигналы, не сказав ни слова.

– Наверное, его нет дома… – логично предположил я.

Она молчала.

– Вы с ним договаривались? – продолжал я свои настойчивые попытки войти с нею в контакт.

Она наконец обернулась ко мне и вдруг мышкой юркнула мимо, опустив глаза, и устремилась вниз по лестнице. Я провожал ее глазами, как она накручивает огромные круги по винтовой лестнице – шестой, пятый, четвертый…

«Глухонемая, что ли?» – подумал я.