Эльза и ее арт-директор несколько минут еще стояли у гаснущего в темноте костра, будто не верили, что их оставили в покое. Но радость избавления от мучений придала похищенным новые силы. Они кинулись по проселку в сторону главной дороги и почти сразу сумели остановить направлявшийся в город грузовик.

Вскоре тихие коридоры городской прокуратуры заполнили Эльзины причитания, стенания и всхлипы. Дежурные долго не могли понять, чего хотят от них эти двое без верхней одежды. В конце концов прибыл какой-то милиционер, назвался дежурным по городу и попросил изложить.

Эльза опустилась на стул и осипшим голосом произнесла:

— Нас вывезли в лес и чудом не убили!

И рассказала о случившемся в сочных выражениях. Миркин дополнял ее повествование подробностями, которые она, как ему казалось, упустила. Им выдали бумагу, ручки и попросили записать суть жалобы. Пока они описывали свои злоключения, милиционер звонил кому- то и тихо разговаривал, непрерывно кивая. Принесли горячего чаю для пострадавших, дежурный заверил Эльзу и Миркина, что разберется с их делом, и попрощался.

К счастью, он успел распорядиться, чтобы им дали что-нибудь теплое и отвезли домой. От благодарности к родным правоохранительным органам у них даже слезы выступили на глазах.

Утром в сумочный бутик Эльзы позвонил следователь прокуратуры и сообщил, что им отказано в возбуждении уголовного дела.

— Вы утверждаете, будто вас вывезли в лес и там пытались расстрелять. Но подтверждений вашим словам нет. Свидетелей нет. Господин Абдулов говорит, что ничего подобного не было. Тем более вы сами признались, что не видели его в лесу, а лишь незнакомых вам мужчин. На указанное вами время у Дмитрия Петровича были назначены переговоры, где он присутствовал вместе со своими охранниками. Его деловые партнеры это подтверждают.

— Подождите! Как это нет свидетелей? У нас есть два свидетеля. Моя знакомая доктор и ее подруга. Их тоже вывезли в лес! — закричала дизайнерша.

—Не факт, — спокойно возразили в трубке. — Ваши свидетели обознались, ошиблись. Им показалось.

—Что вы такое говорите?! — В голосе Эльзы уже нарастала обычная истерика. — Нас чуть не убили!

— Но ведь не убили же, — сказал следователь со скукой. — Вот если бы убили, тогда другое дело… И вообще, мой вам совет. Не нужно ссорится с теми, кто намного сильнее и влиятельнее вас. Дмитрий Петрович Абдулов — уважаемый предприниматель и законопослушный гражданин. Рекомендую вам, пани Эльза, помириться с ним. Если, конечно, вы хотите спокойно жить и работать в нашем городе. Будьте здоровы.

И собеседник отключился. Сумочница смотрела на трубку, и в глазах ее собиралась нерешительная влага, не определившаяся пока, пролиться ли ей горючими потоками или высохнуть.

Рудик слышал разговор по громкой связи. Он покачал головой, страдальчески закатил глаза и нервно прикурил очередную сигарету. Жалобщики молча курили, потому что любое просящееся на язык слово нельзя было употреблять в приличном обществе.

Открылась с мелодичным звоном и захлопнулась входная дверь. В сизое от дыма помещение бутика вошел незнакомец в дорогом кашемировом пальто. Он аккуратно положил на ломберный столик перед Эльзой прозрачный полиэтиленовый пакет, где покоилась пачка зеленых дензнаков со знакомым любому человеку портретом. Президент Франклин издевательски ухмылялся.

—Дмитрий Петрович просил извинить за доставленные неудобства. — Проговорив ясно и четко одну эту фразу, посланец развернулся и вышел из помещения.

Вновь хрустально взыграли и затихли металлические висюльки у двери. Они сидели и смотрели на пакет. Наконец Миркин достал пачку долларов, положил ее на стол и пробормотал:

— У меня странное ощущение. Будто меня сперва изо всех сил пнули в зад… А потом поцеловали. В то же самое место.

—Рудик, — вздохнула Эльза. — В каком мире мы живем?!

* * *

Ночью тикающие часы напоминали Вере звук шуршащего маленького скребка. Должно быть, домовой чистит окна, подоконники и балкон от снега. Шур-шур, шур- шур — шурует он в ее сонном ухе. Домовичок днем спит, а по ночам трудится. Его ночная работа нужна, чтобы днем в окна можно было смотреть. Чтобы в них хотелось заглянуть солнцу.

Часы тикали, домовичок шуршал, Вера не могла заснуть. Теперь уже не только от страха, что ей приснится очередное убийство. Рисунки в блокноте… Они все время стояли у нее перед глазами. Ветров мучил ее своими рисунками-шарадами. Нет, только одним рисунком, последним — чашкой кофе. Кофе… Ну какая тут может быть отгадка? Ведь она есть где-то рядом…

Она не заметила, как уснула. А спросонок не разобралась, отчего проснулась. От щекотавшего щеку солнечного зайчика? Или от тихого стука? Она вскочила, крутанула ключ, распахнула дверь и увидела Андрея Двинятина. Он стоял на пороге, такой знакомый — и в то же время новый, полузнакомый. От него пахло заснеженным лесом и огнем вечернего костра. Кусочек пластыря над глазом… У Веры заныло в груди. Они обнялись и долго стояли так, впечатываясь друг в друга. В ее плечо стучался барабанчик его сердца.

Едва захлопнулась дверь, как он стал сбрасывать с себя одежду — синюю куртку-аляску с песцовым капюшоном, стильно протертые джинсы и высокие черные ботинки на толстой подошве. Веру эта торопливость почему-то очень развеселила. А он уже старался поскорее снять с нее байковую пижамку, чей верх словно нарочно был застегнут на целую кучу пуговиц. Его холодные пальцы щекотали Верину горячую со сна кожу, и она рассмеялась. Ни в чем не повинная пижама уже трещала от Андреева нетерпения, когда послышался стук.

—Ты кого-то ждешь в такую рань? — удивился Двинятин.

Вера пожала плечами и спросила:

— Кто там?

За дверью забубнили, Вера прислушалась, сморщив нос, потом хлопнула себя по лбу:

—Господи! Совсем забыла… Это курьер с ксерокопией Ветровского альбома. Я просила сделать и прислать. Оденься, пожалуйста, милый.

—Ты тоже, — недовольно буркнул распаленный мужчина. — Что еще за альбомы?..

Он схватил в охапку свою одежду, скрылся в ванной комнате. Вера попросила пришедшего подождать, накинула халат, причесалась и открыла.

Когда одетый возлюбленный зашел в номер, Вера сидела на кровати и рассматривала какие-то листики с рисунками.

—Слушай, я соскучился, — сказал он. — Не боишься, что я тебя съем?

—Да… — рассеянно сказала Вера. — То есть нет. Сейчас…

Она рассеянно поцеловала Андрея, не отводя взгляда от последнего рисунка, чашки, нарисованной точными размашистыми линиями. Невозможно было поверить, что этот рисунок сделал умирающий с кинжалом в груди.

— Написал бы имя, и все, — недовольно пробормотала Вера. — И никаких загадок…

—Так, — Андрей взял ее за плечи, развернул к себе. — Что происходит? Ты мне не рада?

— Ну что ты! — Она опять поцеловала его, улыбнулась. — Рада и ждала тебя. Знал бы ты, как мне нужен… Просто…