– Ничего... ничего не надо... мне хорошо... уходи.

Я запаниковал. Пожалуй, следовало позвать Борю, который наверняка что-то мог подсказать на этот счет, но я почему-то и не вспомнил про него. Меня здорово нервировало соседство с Зонтиком, и лихорадочные раздумья ничего не давали.

– Вовчик, где ребята, давай я их позову! – взмолился я.

– Никого нет... – выдавил он. – И меня нет. И тебя не будет. Уходи...

– Ну нет уж! – процедил я. – Я не оставлю тебя с этим чудищем. Да и уходить мне без тебя некуда.

Я снова попробовал оттянуть его от стены, но Зонтик тут же заколыхался, изогнулся, как пантера перед прыжком. Я отступил на шаг, и тут моя нога зацепилась за ремень автомата, валявшегося на полу.

Я схватил оружие, наученным движением сдернул регулятор и навел на Зонтика.

– Ну, будем ссориться?

Зонтик беспокойно загудел и начал отклеиваться от стены. Щупальце выползло из-за шиворота Вовчика, отчего он задрожал и всхлипнул.

Мне бы стрельнуть без размышлений – и размазать чудище по стене. Но я медлил. Словно что-то в голове щелкнуло – не стреляй, и все тут. Я только водил стволом туда-сюда да грозно шевелил бровями.

Зонтик между тем времени не терял. Щупальце приподнялось, и его кончик завис как раз на уровне моего лба. В следующий момент я с ужасом заметил блеснувший край золотой трубочки, уже знакомой мне.

Все, допрыгался. Кирдык. Который раз за сегодняшний день?

– Вали отсюда, – процедил я. Мне казалось, Зонтик прекрасно меня понимает. – Вали, говорю! Некогда нам с тобой заниматься.

Щупальце качалось перед моими глазами, как кобра. Зонтик тоже медлил, и не понять мне было его тайных замыслов.

– Лети подобру, а то сейчас выстрелю, – побожился я и пошевелил стволом автомата. Но не выстрелил, а, наоборот, опустил его. – Ну, все, поиграли – и хватит. До свидания, приятно было познакомиться.

Зонтик окончательно отклеился от стены, подвернул крылья и, выскользнув в окно, исчез в небе.

Автомат выскочил из моих ослабевших рук и грохнул об пол. Я едва удержался, чтобы не свалиться рядом с Вовчиком.

* * *

Нам с Борей пришлось затратить массу сил, пока мы приводили Вовчика в чувства. Сначала он был очень плох. Мы вытащили его на улицу, и он долго не мог ничего сказать, только мычал и смотрел на нас ошалелыми глазами.

Мы хлопали его по щекам, обдували и брызгали водой, которую нашли неподалеку, капающую из трубы.

Наконец настал момент, когда Вовчик оттолкнул меня, сел самостоятельно и сказал:

– Хватит меня по морде дубасить.

Мы с Борей облегченно переглянулись.

– Вовчик, что все это значит? – спросил я. – И где все, где ребята?

– Нету никого больше, – сказал Вовчик, растирая виски. – Беда у нас тут случилась. Мы с Лехой сидели ночью в яме и следили за хрипатыми. Вдруг светло стало, как днем. И какие-то твари поползли со стороны ущелий...

– Зонтики?

– Нет, хуже. Похожи на каракатиц, рыжие только. Они собрали всех в кучу – и наших ребят, и обезьян – и погнали куда-то. Леха перепугался, выскочил и побежал. Ну, и его тоже... А я в колодце спрятался. До утра там просидел, чуть со страха не умер. Потом вылез – уже никого. Вообще никого. Пришел в дом, свалился спать... Глаза открываю – а тут ты.

– А Зонтик откуда взялся?

– А я знаю? Я не больше тебя видел.

– Что он с тобой делал?

– Это называется «поцелуй Зонтика», – вмешался Боря. – Никто не знает, что это значит. Но никто от этого и не умег.

– Да, только внутри как-то пусто, словно в пропасти... – Вовчик поглядел на Борю и, кажется, только тогда понял, что с нами новый человек. – Серега, а это кто? И вообще, откуда вы тут взялись? Ты разве не на острове?

– Был я на вашем острове, – ответил я. – Ничего хорошего, между прочим. А это – Боря, мой напарник.

– Напарник? – удивился Вовчик. – А я подумал, его прислали шахматный кружок у нас вести.

– Для вас газве что стгельбу по шахматам, – не остался в долгу Боря.

– У нас, Вовчик, к тебе серьезный разговор, – сказал я. – Но для начала скажи, не найдется ли в твоих закромах пары хлебных корочек для усталых путников?

– Найдется, – сказал Вовчик. – Корочек у меня сколько угодно.

Мы перекусили остатками старых обедов и ужинов, которые завалялись у Вовчика по ящикам. Во время еды я начал выдавать ему все, что мы задумали.

Пока он слушал мои откровения, лицо его меняло выражение – от насмешливого к изумленному, от испуганного к еще более испуганному.

– Ну, вы даете... – сокрушенно сказал он. – И ты думаешь, что вместе с этим шахматистом захватишь Линзу? Бедные вы, бедные глупенькие мальчики...

– Вовчик, нам не соболезнования от тебя нужны, а совет, – строго сказал я. – Но сначала скажи – ты с нами или против нас?

– Я не против вас... – он с сомнением покачал головой. – Но с вами не пойду. Я не самоубийца. Валяйте, делайте что хотите, Контролерам я вас не сдам.

Мы с Борей торжествующе переглянулись. Заговор обреченных ширился на глазах.

– Если так, – проговорил я, – то мы откроем тебе еще один секрет. Мы хотим не только попользоваться Линзой. Мы хотим ее уничтожить...

– Ну, это вы зря, – разочарованно протянул Вовчик. – Не нравится вам тут – дело ваше. Но Линза ведь сама по себе – штука неплохая, даже полезная. Это же шанс для тех, кто... Для...

– Для обреченных, ты хочешь сказать? – закончил я.

– Точно!

– А что ты скажешь, если мы с Борей сейчас откроем тебе еще один секрет? Если мы выдадим, кто обрекал нас на гибель?

– Кто?

– Контролеры! Это они проникают в нашу реальность, творят там черт знает что, сбивают самолеты и топят корабли! А потом, конечно, спасают – вот мы какие, хорошие и добрые!

Вовчик при этих словах поежился. Я думал, он не поверил. Но вышло не совсем так.

– Я вообще-то подозревал... – пробормотал он. – Тут иногда такое говорят, но... Но никто не знает, правда это или нет.

– Пгавда, пгавда! – подал голос Боря. – Абсолютно достовегно.

Он разговаривал несколько свысока. И похоже, с недоверием относился к Вовчику, которого считал одним из тех пьяниц и уродов, которых привык видеть на острове.

– Вот! – сказал я. – Человек, между прочим, работал в Доме Линзы на острове. Он не по слухам знает.

Слова о потопленных кораблях и самолетах как-то подействовали на Вовчика. Словно бы он горел – и вдруг погас.

– Но я-то что могу? – тихо пробормотал он.