свет пергамент. Кривыми каракулями там нацарапана короткая фраза: 'Надо поговорить. Дело чести. Буду, как стемнеет'. И печать дель Лари. Граф решил сыграть ва-банк? Ну-ну… Бросаю поводья слуге, треплю довольного пробежкой коня по шее, потом слуги уводят его на конюшню, а я поднимаюсь своим привычным широким шагом на второй этаж, где мы располагаемся вместе с Иоли номер два. Там находятся жилые и гостевые помещения. Девушка сидит у горящего камина. Её лицо печально, словно падение последнего листка с осеннего дерева. Я вхожу в комнату, ещё пахнущий морозом, подхватываю её с маленькой скамеечки, на которой та расположилась, обнимаю, целуя в губы:

– У нас получилось, дорогая! Они клюнули!

Но Юрайта по-прежнему печальна, не понимая, в чём дело, отпускаю её и спрашиваю:

– Что-то случилось? Тебя кто-нибудь обидел?

Она качает прелестной головкой в знак отрицания, а голос шелестит, словно камыш на ветру:

– Нет, сьере барон…

– Тогда что такое? Наоборот, надо радоваться!

Она улыбается сквозь слёзы, потом вновь шелестит:

– Простите, сьере, барон… Я рада… За вас…

Её губы дрожат…

– Меня убьют здесь, или когда мы будем в дороге?

..Сказать ей правду, или солгать?.. Я молчу, потом всё же решаюсь:

– А ты хочешь жить?

– Конечно, хочу! Но… Это же невозможно… Всё написано у вас на лице…

– Что написано?! Чего ты выдумаешь?!

…Я лгу, и мы оба знаем об этом… В двери стучат, и мы отшатываемся друг от друга. Юрайта напряглась, словно струна, губы по-прежнему дрожат, и, кажется, что её дрожь усилилась.

– Войдите!

Появляется местный слуга, кланяется:

– Сьере барон… Вас спрашивает мужчина и женщина. Они не представились, но говорят, что вы знаете, кто они.

– Да, конечно. Пусть их отведут в гостиную, и накроют на стол, что-нибудь изысканное. И лучшее вино.

– Разумеется, сьере барон.

Слуга выходит из комнаты, а я вновь поворачиваюсь к бывшей разбойнице:

– Пойдём…

– Кто там?

– Твой отец и сестра.

Девушка словно оживает, её глаза загораются пламенем ненависти, и голова склоняется в поклоне:

– Благодарю вас, сьере барон, за последнюю милость… Я не могла даже подумать о столь добром и милосердном поступке с вашей стороны…

– Идём. Только накинь вуаль. Снимешь её, когда пожелаешь…

…Мы входим в гостиную рука об руку. У жарко растопленного камина застыл граф, протянув к огню озябшие руки. Он с ненавистью смотрит на меня, на мою спутницу, пытаясь разглядеть её черты лица через плотный батист. Безуспешно. Иоли сидит в кресле. Впрочем, встречает она меня таким взглядом, что мне лучше бы умереть, пожалуй, сразу.

– Граф, виконтесса…

Я отвешиваю лёгкий, слегка ироничный поклон. Дель Лари открывает рот, пытаясь что-то сказать, но тут открывается дверь и на пороге появляются слуги, несущие закуски и вино. Мгновенно и бесшумно накрывают на стол, исчезают. Я выдвигаю один из стульев:

– Прошу, дорогая…

Юрайта грациозно садиться, по-прежнему скрывая лицо:

– Сьере граф, доса Иоли – прошу и вас к столу. Думаю, наш разговор стоит начать с бокала хорошего вина…

Моя разбойница потягивает руку, наполняет бокалы из цветного стекла густым малинового цвета, напитком. Твою же мать! Это же Мой Ликёр!!! Как раз малиновый! И подсунуть его мне!!! Убью гадов! Но приходится держаться. Граф подходит к столу, выдвигает себе стул, плотно усаживается. По другому не сказать. Основательно. Прочно. Плавной походкой подходит Иоли, так же сама выдвигает стул и устраивается за столом. Тянется к бокалу, потом пробует:

– Какая прелесть…

– Итак, сьере граф, какое дело вы хотели обсудить со мной?

Тот мгновенно вспыхивает:

– Негодяй! С помощью какого колдовства ты смог обмануть всех и опозорить мою кровиночку, мою единственную дочь?!

Делаю глоток, затем совершенно спокойным голосом отвечаю:

– Единственную ли?

– Разумеется! У меня нет других дочерей, кроме Иоли! И я никогда не изменял своей жене! Ни разу! Чем горжусь и буду гордиться! А ты, молокосос…

– Полегче, граф. Это вы пришли ко мне. А не я к вам.

Он мгновенно осекается. Крыть нечем.

– Говорите сразу и по делу. Что вы хотите от меня. Конкретно.

Тот сопит секунд пятнадцать, потом упирается в стол кулаками, приподнимается, нависая грозной глыбой и медленно цедит:

– Узнав о позоре моей дочери на церемонии вашего баронства, я был взбешён! Потому что Иоли в тот момент находилась в замке Доур, и у меня есть добрая сотня свидетелей, которая может подтвердить это.

…Я молчу. Юрайта тоже… А граф продолжает:

– Но слухи не просто появились и затихли. Они продолжали множиться. И с каждым разом всё хуже. Достойные доверия люди клялись, что Иоли стала вашей любовницей и живёт в вашем замке. Мало того – она спит с тобой. Мальчишка! Моя дочь стала твоей любовницей! Вначале я хотел тебя просто убить, но закон… О, этот проклятый закон!!!

Патетически восклицает он и на мгновение отрывает кулаки от стола, потрясая ими в воздухе. Потом вдруг мгновенно успокаивается и опять усаживается на стул, залпом глотает ликёр. Морщится. Выдыхает совершенно спокойно:

– Подумав и взвесив всё, я решил, что если ты женишься на моей дочери, то позор будет смыт. Брак – достойный выход из ситуации, в которую мы все попали.

– Вы хотите, чтобы я взял в жёны вашу дочь?

Иоли бледнеет, краснеет, в меня вновь впивается кипящий ненавистью взгляд, я едва заметно раздвигаю губы в ухмылке.

– Да. Иначе я буду опозорена на всю оставшуюся жизнь.

– Один момент, сьере граф… В принципе, я не возражаю против брака. Как такового. Но вот в этом случае я не могу принять решение. И вот почему…

Поворачиваюсь к Юрайте, осторожно вытаскиваю из её причёски булавки, которыми закреплена вуаль. Оба гостя жадно всматриваются в её лицо, и… Куп-де-грас. Добивающий удар. Никогда не любил французов, как и прочие граждане Империи, но некоторые их выражения в русском языке используются…

– Так на ком из ваших дочерей я должен жениться, сьере граф? На той, кто действительно была моей любовницей, и кто делил со мной постель и кров всё это время? Или на Иоли, к которой я никогда не прикасался даже пальцем? Девочка не рассказывала вам, сьере граф, как я предпочёл её обществу дочь барона дель Оворо, очень бедного человека, и многократно уступающей по красоте вашей дочери?

– Ты…

Иоли шипит, пытается вскочить, но у неё не выходит. А моя разбойница склоняет головку в знак приветствия – моя матушка успела вышколить её на редкость. А может, происхождение помогло…

– Отец… Сестра… Рада вас видеть…

Графа словно бьёт молнией:

– Т-ты… Ты… Кто ты?!

– Дочка Урфы Симс, сьере граф. Помните такую?

Улыбается так, как