– Скажи, с чем пришел? – потребовал Бык, положив руку на пистолет.

– Ссскажу. Это ссскверная война, человек. Много сссмерти. Нет сссмысссла.

– Ее вы начали.

– Да. Большшшая глупосссть. Мы всссего лишшшь сссолдаты. Понимаешшшь? Ничего не решшшаем. Теперь Зззлатовлаесска велит: говорите. Мы говорим.

– Что еще за Златовласка?

– Шшшаразад. Вождь. Она говорит: отдайте нам человека Нои, и мы оссставим вассс в покое.

– А почему мы должны ей верить?

– Я ей не верю, – отозвалась рептилия. – Коварная женщщщина. Но она говорит: «Говори», и я говорю.

– Ты говоришь, чтобы я не доверял вашей начальнице? – в изумлении переспросил Бык. – Так какого дьявола вы вообще сюда заявились?

– Мы руазззшшш-Па. Воины. Мы сссражаемссся хорошшшо. Мы лжем плохххо. Она говорит, чтобы я шшшел, говорил, говорил вам ссслова. Я говорю вам ссслова. Что ответите вы?

– А что бы ответил ты? Рептилия взмахнула рукой:

– Не мне решшшать. – Она снова фыркнула и закашлялась.

– Воды хочешь? – спросил Бык и подозвал Фэрда.

– Хочу.

Фэрд подошел с фляжкой и опасливо протянул ее рептилии. Тварь запрокинула фляжку и облила холодной влагой свою морду. Сразу же чешуйчатая сухая кожа обрела здоровый цвет. Рептилия вернула фляжку, даже не взглянув на Фэрда.

– Очень сссильно ссскверная эта война, – сказала она Быку. – И эти, – она погладила пистолеты у себя на, боку, – очень ссскверные. Сссражатьссся надо кинжалами и мечами. Иззздали душшши не победишшшь. Я, Сссззэшшшарк, убил двадцать шшшесссть врагов кинжалом: лицо к лицу, коссснулссся их глаззз язззыком. Теперь бах!.. враг падает. Очень сссильно ссскверно.

– Ты вроде приличный парень, – сказал Бык, заметив, что остальные рептилии подходят все ближе. – Я… мы… никогда таких, как вы, не видели. Просто стыд, что мы должны убивать друг друга.

– Убивать не ссстыдно, – прошипела тварь, – но лишшшь сссогласссно ссс обычаем. Какой твой ответ коварной женщщщине?

– Скажи ей, что нам нужно время подумать.

– Зззачем?

– Чтобы посоветоваться друг с другом.

– У вассс нет вождя? А красссноголовый в черном? Всссадник-Сссмерть?

– Трудно объяснить. Нашим вождям нужно время, чтобы все обсудить. А тогда они, может, скажут «да», может, «нет».

– Ссследует сссказать «нет», – заметил Сзшарк. – Будет бесссчессстно. Лучшшше умереть, чем предать друга. Но я передам твои ссслова Зззлатовлассске. Вода была хорошшша. Ззза этот дар я убью тебя, как подобает. Кинжалом.

– Спасибо, – поблагодарил Бык, ухмыляясь. – Очень радостно знать об этом.

Сзшарк слегка поклонился и побежал назад к Стене. Одним прыжком он перелетел через десятифутовую плиту и исчез из вида.

– Дьявол! Как ты все это понимаешь? – спросил Фэрд.

– Будь я проклят, не знаю! – ответил Бык. – А он вроде бы ничего… тварь, верно?

– Очень даже, – согласился Фэрд. – Надо пойти сказать Пастырю про то, что они предлагают.

– Не нравится мне это, как ни кинь, – сказал Бык.

– Мне тоже. Но тут моя жена и ребятишки, и если придется выбирать между ними и чужаком, я знаю, за что проголосую.

– Он спас тебя и твою жену от чумы, Фэрд. Видно, у вас в семье с благодарностью туговато.

– Так то было тогда, – огрызнулся Фэрд, отворачиваясь, – а это теперь.

Тела трех жертв унесли с алтаря. Верховный жрец поднял три сверкающих Кровь-Камня и положил их в золотую чашу.

– Властью Духа Велиала, крови невинных, закона царя, – произнес он нараспев, – пусть Сильные приведут вас к победе.

Трое мужчин преклонили колени, и верховный жрец встал перед ними с чашей. С высокого, осыпанного драгоценными камнями трона царь следил за обрядом без всякого интереса. Он взглянул на великана Магелласа и понял, что воин чувствует себя на коленях очень неловко. Царь улыбнулся. На лице худощавого Линьяна справа от Магелласа не было никакого выражения – серые глава полуприкрыты тяжелыми веками, лицо как застывшая маска. Родьюл, крайний справа, ждал с закрытыми глазами, погрузившись в молитву. Все трое были похожи, как братья: одинаковые снежно-белые волосы и бледные лица. Верховный жрец вручил каждому его Камень, потом благословил их Рогами Велиала. Они плавно поднялись с колен и поклонились царю.

Он ответил на их поклон, сделал им знак следовать за собой и быстро направился в свои покои. Там он встал у окна и подождал, пока три воина вошли. Магеллас был огромен. Могучие мышцы плеч и предплечий туго натягивали серебряно-черную тунику. Линдьян рядом с ним выглядел тростинкой. Родьюл держался несколько правее.

– Подойдите, – сказал царь. – Познакомьтесь со своим врагом. – Он поднял Сипстрасси, стена замерцала, исчезла, и они увидели человека, стоящего рядом с высоким черным конем. Поблизости сидел еще один мужчина.

– Вот ваша жертва, – сказал царь. – Его имя Шэнноу.

– Он же старик, государь! – сказал Магеллас. – Зачем понадобились охотники?

– Найдите его и узнаете, – ответил царь. – Но я не желаю, чтобы он был убит из засады или издалека. Вы должны встретиться с ним лицом к лицу.

– Значит, это испытание, отец? – спросил Родьюл.

– Да, испытание, – подтвердил царь. – Он воин, и, подозреваю, что он, как и вы, – ролинд. Его слабость в том, что в утробе матери его не подкармливали силой Сипстрасси и не обучали, как вас, лучшие убийцы Империи. Тем не менее он воин.

– Но почему мы трое, Владыка? – спросил Линдьян. – Разве не достаточно одного?

– Очень вероятно. Но ваш враг – великий мастер в обращении с нашим новым оружием, и, может быть, вы переймете его мастерство. И ради такой цели я назначаю большую награду. Тот Охотник, который его убьет, станет сатрапом Аккадии, Северной провинции, его спутники получат по шесть талантов.

Все трое молчали, но царь видел ход их мыслей. Объединения ради общей цели не будет. Ни общего плана действий. Каждый уже обдумывал, как взять верх не только над Шэнноу, но и над остальными двумя.

– Больше у вас нет вопросов, дети мои?

– Нет, отец, никаких, – ответил Магеллас за всех троих, не дожидаясь их согласия.

– Я буду с интересом следить за вашей охотой. Охотники поклонились и вышли. Царь, запечатав покой своим Камнем, откинулся на шелковом диване. Стена вновь замерцала, и он поглядел вниз, на земли за Стеной. Наконец-то Шаразад начала думать: она посеяла семя раздора между своими противниками и теперь окружает их своими центуриями. Он поглядел дальше в густые леса на холмах к западу от беженцев. И засмеялся:

– Ах, Шаразад, если бы я только пресытился твоей красотой! Вновь ты прилагаешь все силы, чтобы вырвать поражение из пасти победы.