Дама слегка напряглась. Когда я сильно нервничаю, начинаю пороть такую чушь, что самой становится стыдно. Прочитав мои записи, вы уже в этом убедились. Но чтобы получить материал для работы, надо было прежде всего успокоиться. А успокоиться, зная о приезде брата, я не могла. Замкнутый круг. И я металась в этом огненном колесе, чувствуя, что душа моя постепенно обугливается.

— Сашенька, с вами все в порядке? — спросила моя благодетельница.

— Вполне. Так что насчет работы?

Тут подошла покупательница, и мое морально-физическое состояние тут же перестало даму с пододеяльниками интересовать.

— Петя! — закричала она. — Петя, подойди!

С ее мужем мы договорились за пять минут. Я получила сверток с тканью, а также подтверждение того, что мой брат, в случае чего, будет всячески со стороны работодателей заверен… Ну и так далее, и тому подобное. Аудиенция закончилась в уверенном мажоре, и высокие договаривающиеся стороны разошлись как в море корабли.

Вернувшись с рынка, я запихала в холодильник дешевые йогурты, попрятала те продукты, которые никак не могли соответствовать моим доходам, потом занялась раскройкой.

Звонок в дверь раздался без пяти семь. Значит, это и есть вечер в понятии моего брата. Не пять часов, не девять и не полночь. Потому что полночь — сама по себе уже полночь. Милая, возьми себя в руки! Хватит молоть чушь!

Виола спряталась в ванной комнате, совсем как в те благословенные вечера, когда там пряталась я. Но сегодня мое время, и мы поменялись местами. Великий Будда впервые переступил порог моего жилища. А с ним был… Вовка!

— Привет! — Я слегка растерялась. Племянник же засунул палец в рот и с интересом оглядел прихожую. Обои были поклеены еще при бабушке, а комод, кажется, пережил не только все войны прошедшего столетия, но и всех моих предков. Не знаю, какие ассоциации возникли в маленькой Вовкиной головке, но он отчего-то насупился и прижался к отцу. — А где же наша мама?

— У Леночки новое хобби, — пожаловался Игорь, так же оглядевшись в прихожей. Его ассоциации на безупречно красивом лице никак не отразились. За тысячу лет своего существования Великий Будда сам пережил не один десяток таких комодов. И, вздохнув, он добавил: — Уроками французского Леночка по крайней мере напрягала не меня, а наших родителей. Но вот уже вторую субботу подряд я не работаю! И в воскресенье тоже. Мне придется искать няню. Вернее, моя секретарша этим уже занимается.

— А почему этим не занимается Леночка? — спросила я, широким жестом приглашая племянника и брата в парадную залу своего жилища. Веселый ситчик придавал ей вид немного легкомысленный, зато Вовка тут же им заинтересовался и перестал дуться.

— Что это? — осведомился Игорь.

— Моя работа! — с гордостью сказала я.

— То есть?

— Я шью.

— У тебя есть образование? Талант? Диплом портнихи? — тут же спросил брат, для которого диплом был такой же святыней, как знамя для гвардейского полка.

— Игорь, я — не художник-модельер. И даже не портниха. Я приложение к швейной машинке. Вся моя задача состоит в том, чтобы левой ногой давить на педаль, а левой рукой придерживать ткань. Все остальное за меня уже придумали.

— И сколько за это платят?

— На жизнь хватает, — весьма уклончиво ответила я.

— По крайней мере теперь я знаю правду, — резонно заметил брат, усаживаясь в то самое кресло, на котором дней десять назад сидела и курила Леночка. Сам Великий Будда, естественно, не курил. Ему было столько лет, что синие «Чупа-Чупсы» остались за пределами Вселенной.

— Ну, чем тебя занять? — спросила я у Вовки. Игорь тут же распахнул спортивную сумку, полную игрушек, но племянник уже положил глаз на мою швейную машинку и веселый ситчик. Заметив, как дернулся Великий Будда, я сказала: — Пусть.

— А ничего он тебе не напутает?

— Лишь бы палец себе не пришил. — И я на всякий случай отключила питание.

— Я ненадолго,— сразу же заявил Игорь. И вновь пожаловался: — Похоже, у меня дежа вю.

— Что?!

— Показалось вдруг, что я увидел машину Леночки. На той стороне улицы. — (Ого! Оказывается, у нас с ним одна и та же болезнь! Быть может, это наследственное?) — Саша, я никогда не страдал галлюцинациями! Но либо я брежу, либо так часто о ней думаю, что вижу ее везде. То есть не машину, конечно, а Леночку. На синей машине. Я, собственно, затем и приехал. Мне показалось, будто ты что-то знаешь.

— Откуда? — пробормотала я.

— Не спорь. У вас какие-то секреты. Я хочу знать правду. По-моему, для мужа это естественно: знать, где и как проводит время его жена.

— Но почему ты у нее об этом не спросишь?

— Да потому что она врет! Сначала меня забавляла эта игра в независимость. Одним из ее условий было не задавать никаких вопросов. Она не интересуется, с кем я провожу время, я не интересуюсь, как проводит время она. Но я-то всегда на работе! Позвони и проверь! А когда звоню я, дома никто не берет трубку, а мобильник отключен! Не всегда, но часто.

— Зачем ты вообще на ней женился? — пожала плечами я.

— Так получилось. Ты помнишь, что через год после того, как мы с Пашкой основали фирму, он погиб. Разбился на машине. Его доля отошла к родственникам, которые тут же ее продали, а я не успел перекупить. Таким образом, отец Лены стал совладельцем. Сначала он решил выкупить у меня дело. Или прижать так, что мне пришлось бы самому его продать. Разумеется, веса у него было гораздо больше, чем у меня. И денег. Я пришел к ним домой, мы поговорили. И тут… появилась Леночка. Ее мама, соединив нас взглядом, тут же заметила: «Какая красивая пара!» И все было решено. В один момент. Их устраивало, меня устраивало, ее устраивало. Словом, всех все устраивало. Не надо ничего продавать и выкупать, деньги остаются в семье. Выигрывают все, в том числе и Леночка, ведь я ей тоже понравился. Она потом сказала, что влюбилась в меня с первого взгляда. Я даже не колебался ни минуты. Ведь ты знаешь, что до нее у меня никого не было. Собственно, и выбора-то не было. Какой может быть выбор, когда речь идет о Леночке?

— Да, она красавица, — пробормотала я.

— А теперь мы оба от этого страдаем! От того, что я ее не искал, она меня не искала. Ну, никакой романтики! Просто, как в аптеке. Получается, что мы свое счастье получили по рецепту врача еще до того, как заболели. И теперь она нарочно делает все, чтобы меня запутать. Чтобы я бегал по всей Москве и искал ее. Чтобы мучился. И ревновал. Ведь я ее не добивался! И это ее мучает!

— Это от безделья, — заметила я со знанием дела.

— Может быть. Знаешь, из-за чего мы в первый раз поссорились? На вопрос «ты меня любишь?» я ответил просто «да». И это ее обидело. Ну, сколько можно?! Я уже давно сказал ей все слова любви и не собираюсь от них отказываться, что бы ни случилось. А она ведет себя, как избалованный ребенок! И ведь я ее действительно люблю, черт меня возьми! Но говорить об этом больше не хочу! А бегать за ней у меня просто нет времени. Но что-то надо с этим делать. А? Когда речь идет о таком балованном ребенке, как Леночка, можно ожидать всего, — пожаловался Игорь. — Потому я тебя и спрашиваю: что она натворила? Я не верю в эту историю с убийством. Но… Факт остается фактом. Я, конечно, сказал так, как Леночка просила. Но разве я могу забыть, что в тот пятничный вечер, когда она появилась в ресторане, где мы отмечали день рождения тещи, на Леночке было синее платье?