Таким образом, задержки операции «Цитадель» до середины июня 1943 года были объективно обусловлены сроками комплектования, вооружения и оснащения ударных соединений 9-й армии, 4-й танковой армии и оперативной группы «Кемпф», жестко связанными с поставками боевой техники и предметов снабжения, пополнением и обучением личного состава. Прежде всего, из-за сбоев в работе транспорта и перегруженности коммуникаций немецкие войска не успевали осуществить необходимые перегруппировки и сосредоточение, получить новое тяжелое вооружение и создать запасы боеприпасов, топлива и предметов снабжения. С другой стороны, в связи с постоянным усилением противника и укреплением его обороны германское командование стремилось обеспечить максимальный уровень боеготовности войск, поэтому вынужденно откладывало операцию. Тем не менее, несмотря на отсрочки наступления, ударная группировка 9-й армии на северном фасе Курского выступа так и осталась недоукомплектованной личным составом и боевой техникой. В частности, к началу июля средняя списочная численность пехотных дивизий 9-й армии составляла 11 134 человека личного состава, включая 3296 солдат и офицеров в боевых частях и подразделениях, тогда как средняя списочная численность пехотных соединений группы армий «Юг» достигала 17 369 человек, из которых 6344 военнослужащих боевого состава[406].

В целом, учитывая изложенное, можно сделать вывод, что к середине апреля 1943 года русские успели подготовить под Курском глубоко эшелонированную оборону, занятую большим количеством войск, и хотя их силы в данном районе в апреле и мае были меньшими, чем в июле, однако немецкое наступление также велось бы значительно меньшими силами, которые к тому же были недостаточно подготовлены и плохо обеспечены боеприпасами, топливом, предметами снабжения. Соответственно результат подобного наступления был бы, вероятнее всего, отрицательным. Причем такой весьма важный для немецкой стороны показатель, как абсолютные потери противника, в реальности оказался обусловлен именно сосредоточением и массированным применением немцами максимально возможного количества танков и авиации.

По мнению генерала Мюллер-Гиллебранда[407], представлялось сомнительным, что наступление по плану операции «Цитадель», будучи начато в первоначально намеченный срок, имело бы лучшие перспективы, поскольку немецкие войска в то время обладали значительно меньшей боеготовностью в смысле укомплектованности личным составом и боевой техникой и были менее обучены. Преимущество, заключавшееся во временной слабости противника и его менее тщательной подготовке к обороне, не компенсировало ограниченного количества выделенных для наступления пехотных дивизий, незначительного усиления войск резервами Главного командования, а также недостатка сил авиации.

Немаловажное значение при решении вопроса об отсрочке операции имела и необходимость эксплуатационных проверок, конструктивных доработок и технического усовершенствования новой боевой техники, прежде всего танков типа «Пантера», а также самолетов, оснащенных пушечным противотанковым оружием[408]. На дополнительной проверке и доработке конструкции танков «Пантера», по-видимому, особенно настаивал генерал Гудериан, что и позволило С. Ньютону указать его в числе трех главных лиц (Вальтер Модель, Гейнц Гудериан, Адольф Гитлер), ответственных за перенос сроков начала наступления[409].

Таким образом, как настоящий Верховный главнокомандующий и военный руководитель, который оценивает всю совокупность данных, отражающих специфику общей политической и экономической ситуации, а также ориентируется в текущих военно-технических проблемах, Гитлер, располагавший самой полной информацией относительно стратегической обстановки на Восточном фронте и оперативной ситуации в районе Курского выступа, по объективным соображениям не мог санкционировать начало наступательной операции до повышения уровня боеготовности войск и их пополнения резервами, а также поступления на фронт новых образцов боевой техники в том качестве и количестве, которые обеспечивают ее эффективное применение.

По верному замечанию Б. Лиддел-Гарта[410], исследуя тот или иной план, обычно трудно установить, какие мотивы обусловили его принятие, даже если есть возможность познакомиться с архивными материалами. В документах редко фиксируются действительные первоначальные мотивы того или иного решения, поэтому практически невозможно составить достоверное и полное представление о том, что окончательно побудило Гитлера принять план операции «Цитадель», предложенный Манштейном, Моделем и Цейтцлером, и затем окончательно санкционировать ее проведение.

Большинство немецких военных деятелей и историков пытаются оправдать поражения и неудачи ошибками Гитлера, особенно в период 1942–1945 годов, поэтому утверждают в своих мемуарах и исследованиях, что он был самостоятелен, независим и категоричен в принятии военных решений, причем, являясь в этой сфере дилетантом, стремился избавиться от противоречивших ему профессионалов. Однако эти утверждения не всегда согласуются друг с другом и с фактами.

Так, из воспоминаний Манштейна следует[411], что Гитлер соглашался с ним по многим основополагающим вопросам, например: в 1940 году по вопросу о проведении наступления в Арденнах; в 1943 году – контрнаступлении в районе реки Донец и Харькова; в 1944 году – прорыве из окружения 1-й танковой армии в районе Каменец-Подольского. Манштейн даже утверждает, что в некоторых случаях он вообще не исполнял оперативных указаний Гитлера, когда считал это необходимым для достижения успеха, и Гитлеру приходилось с этим мириться.

Аналогично стратегическое решение о повороте всех боеспособных частей из района Гомеля на Чернигов, в тыл советским войскам в районе Киева, Гитлер в сентябре 1941 года принял на основании мнений фельдмаршалов, командующих группой армий «Юг» и 4-й армией – Гердта Рундштедта и Ганса Клюге (хотя в данном случае Гитлер не заметил влияния эгоистического личного фактора – Клюге рассчитывал, что если 4-я армия будет участвовать в этом маневре, то она перейдет под управление фельдмаршала Рундштедта, более удобного для Клюге в качестве начальника, чем фельдмаршал Теодор Бок, который командовал группой армий «Центр» и выступал резко против поворота войск на Киев)[412].

Гудериан, постоянно упоминающий о своих дискуссиях с Гитлером, рассказывает, как после обсуждения его доклада в 1943 году, когда большинство присутствующих военных и специалистов высказались против одного из положений, Гитлер резюмировал, что поскольку все против, то и он не может согласиться[413].