– Дуреха! Зачем полезла? Совсем ополоумела?

Отвечать Шерри не могла – посиневшие губы тряслись, воздуха не хватало. Оттянув кожу на бедре, я вонзил иглу и ввел лекарство.

– Огненный коралл! Какой ты, к черту, конхиолог? Да любой ребенок на острове лучше соображает.

– Я не подумала…

– Не подумала она… – От ее страданий я еще больше завелся. – Чем ты вообще думаешь? Мозги куриные!

Я порылся в аптечке, ища антигистаминовый спрей.

– Всыпать бы тебе…

Чабби поднял голову и посмотрел на меня.

– Гарри, еще одно плохое слово – башку оторву, не обижайся.

Не слишком удивляясь, я понял, что так и будет. Как это делается, я видел – лучше не напрашиваться.

– Чем выступать, возвращался бы на остров, – огрызнулся я.

– Ты с мисс Шерри поласковей, а то надеру задницу так, что лучше б тебе самому на огненный коралл сесть.

Проигнорировав «бунт на корабле», я обработал спреем уродливые багровые рубцы, покрыв их защитной и облегчающей боль пленкой, взял Шерри на руки и держал, пока морфий не начал действовать.

Чабби доставил нас на остров. Я внес Шерри в пещеру – под воздействием лекарства девушка задремала. Всю ночь ее лихорадило. Один раз, в полубреду, она прошептала со стоном:

– Прости, Гарри. Никогда не занималась дайвингом в коралловых водах, потому и не знала.

Чабби и Анджело тоже бодрствовали. От костра доносились голоса, и ежечасно один из них, предупредительно покашляв у входа в пещеру, озабоченно спрашивал:

– Как она, Гарри?

К утру худшее миновало. Там, где в кожу проник яд, высыпали неприглядные волдыри. Только через тридцать шесть часов мы снова вспомнили о заводи, но из-за неблагоприятного прилива возвращение пришлось отложить еще на сутки.

Драгоценное время уходило впустую. Быстроходная, мощная «Мандрагора» шла без задержек, и фора, на которую я рассчитывал, таяла с каждым днем.

На третьи сутки после полудня мы снова отправились в пролом и, рискнув, прошли по протоку в самом начале прилива, едва не цепляясь днищем за острые коралловые коряжины.

Шерри, все еще в немилости и с забинтованными руками, осталась в вельботе за компанию с Анджело. Мы с Чабби нырнули и по ходу быстрого спуска ненадолго задержались, чтобы выбросить первый указательный буй. Дно нужно было обыскивать методично, и, разбив всю площадь на квадраты, я помечал их надувными буйками на тонких нейлоновых линях.

За час работы очевидных следов кораблекрушения не попалось, хотя к некоторым нагромождениям коралла, поросшим морскими растениями, стоило присмотреться внимательнее. Я отметил их в подводном блокноте, прикрепленном на бедре. Запас воздуха в сдвоенных баллонах объемом девяносто кубических футов упал до критической отметки. Чабби расходовал больше меня – он гораздо крупнее и техника подводного плавания у него хуже, – поэтому я регулярно проверял его индикатор давления.

Мы начали подъем, добросовестно соблюдая декомпрессионные остановки, хотя Чабби, как обычно, выказывал нетерпение. В отличие от меня ему не доводилось видеть дайверов, которые слишком быстро поднялись на поверхность, отчего кровь начинала бурлить похлеще шампанского и можно было остаться инвалидом. А если воздушный пузырек попадает в мозг, последствия необратимы.

– С чем поздравить? – завидев нас, крикнула Шерри.

Я подплыл к вельботу и ткнул большими пальцами вниз. Неудача всех немного разочаровала. Мы выпили по чашке кофе из термоса, отдохнули, поболтали, а я выкурил сигару и пообещал, что первая находка не за горами.

Переставив клапаны на заправленные воздухом баллоны, мы с Чабби снова ушли под воду. На этот раз я собирался работать на дне не более сорока пяти минут – газ имеет свойство накапливаться в крови, и при повторных глубоких погружениях опасность возрастает.

Мы внимательно прочесывали бамбуковые заросли, осматривали глыбы коралла, зазоры и трещины. Каждые несколько минут, заметив что-нибудь примечательное, я делал пометку в блокноте, и поиск на участке, ограниченном указательными буйками, продолжался.

Сорок пять минут истекали. Я посмотрел в сторону Чабби, который ни в один гидрокомбинезон не влезал и нырял в старом шерстяном спортивном костюме. Продираясь сквозь подводный лес, он напоминал моих друзей-дельфинов – вот только их грации недоставало. Случайный луч света пробился сквозь колыхавшиеся над нами водоросли и скользнул по чему-то белевшему на дне. Я подплыл ближе и сначала принял это за обломок раковины моллюска, но потом обратил внимание на толщину и слишком правильную форму. Предмет врос в пласт коралла. Вытащив ломик из чехла на поясе, я выломал кусок фунтов пять весом с угнездившимся в нем белым фрагментом и опустил в сетчатую сумку.

Чабби не спускал с меня глаз. Я подал сигнал к подъему.

– Есть что-нибудь? – раздался голос Шерри.

Заточение на вельботе действовало ей на нервы – она стала раздражительной и нетерпеливой. Но пока не зажили нагноения на руках и бедрах, в воду пустить ее было нельзя – в такой среде открытые повреждения кожи поражает вторичная инфекция. Я лечил Шерри антибиотиками и старался не давать повода для вспышек дурного настроения.

– Не знаю.

Подплыв к лодке, я передал ей сетку, и Шерри тут же принялась разглядывать содержимое. Мы с Чабби перелезли через борт и освободились от снаряжения.

Пенистые волны бились о риф и прорывались в заводь. Вельбот раскачивался и подпрыгивал в потревоженной воде так, что Анджело с трудом удерживал его на месте. Пора было возвращаться. Для одного дня подводных поисков достаточно; еще немного – и могучий океанский прибой преодолеет коралловый барьер.

– Рули домой, Чабби, – распорядился я.

Мы думали только о том, как на обратном пути преодолеть проток. Вода прибывала. Волны накатывали на вельбот с такой силой и скоростью, что в любую минуту суденышко могло потерять управление и всем бортом налететь на коралловые стены. Впрочем, Чабби не подкачал, и, прорвавшись в открытое море, лодка взяла курс на остров.

Теперь можно было заняться находкой. Вполуха прислушиваясь к бесчисленным советам и предостережениям Шерри, я положил кусок коралла на банку и хорошенько ударил по нему ломиком, расколов на три части. Внутри оказалось несколько предметов, среди которых было три небольших серых шарика. Я извлек один из кораллового гнезда, прикинул в руке вес – довольно тяжелый – и передал Шерри.

– Догадываешься, что это?

– Мушкетные пули, – без колебаний определила она.

– Скорее всего. – Мог бы, конечно, сам сообразить, но я взял реванш, идентифицировав следующий предмет. – Небольшой медный ключ.

– Гениально!

Сделав вид, что не замечаю иронии, я осторожно высвободил то, что первоначально привлекло мое внимание. Оказалось это осколком тарелки из белого глазированного фарфора, украшенной синим гербом. Половина рисунка отсутствовала, но я сразу узнал стоящего на задних лапах льва и слова «SENAT. ANGLIA» – эмблему Ост-Индской компании на тарелке из корабельного столового сервиза.