Лютаев знал, что означает эта команда — боевая тревога.

— Понял. Свободен, боец. — сказал он севшим от волнения голосом и кинулся обратно в комнату — собираться.

— Олег! — Ольга приподнялась на локте. — Что случилось?

— Не волнуйся, милая. Все в порядке. Очередная учебная тревога.

— Учебная? — Оля тихо расплакалась. Может быть, все поняла?

— Тихо-тихо-тихо… Все будет хорошо, я завтра вернусь. — Только и прошептал ей на ухо Лютаев. Поцеловал и понесся в сторону казармы девятой роты.

Уткнувшись лицом в подушку, Оля расплакалась уже навзрыд, громко, не сдерживаясь.

Военно-транспортные вертолеты с солдатами подразделений особого назначения грозно рокотали над горами. Лететь на боевое задание — это вам не фунт изюма. Справа и слева от транспортных бортов шли вертушки огневой поддержки, готовые в любой момент отреагировать на вспышку снизу — на выстрел из гранатомета и ударить по назначенному району десятком всесокрушающих ракет.

Солдатики в вертушках психовали. Женька Тараконов нервно грыз губы. Не кусал, а именно грыз — в кровь! Кадра что-то непрестанно бормотал себе под нос на родном языке, складывал раскрытые ладони и будто бы омывал сверху вниз ими лицо, вроде бы молился. Серега-Кучер почему-то выл — вернее поскуливал по-собачьи, тихо и тонко. Даже Юра Басаргин — весельчак и пересмешник, которого, казалось, ничто не может вывести из себя, был угрюм и молчалив. Впервые за все время пацаны не услышали от него ни одной шутки.

Лютый молча наблюдал за своими солдатами и очень хорошо понимал, как нелегко им сейчас, какие чувства обуревают каждого из них в минуты перелета с места базирования в район выполнения поставленной боевой задачи.

А задача была не из простых. Необходимо было закрыть брешь в обороне мотострелкового батальона, вставшего на пути у большого отряда чеченских боевиков. Страшно подумать, что было бы, если бы они прорвались на территорию Краснодарского края. По некоторым данным, отряд выдвигался для совершения теракта.

— Живы? — Из кабины летчиков вышел бортинженер. — Готовность — четыре минуты.

— Приготовиться к десантированию! — громко скомандовал Лютаев.

Пацаны вздрогнули. И в это время где-то совсем близко, справа по борту вспыхнул яркий свет, грохнул взрыв. Их вертушку сильно тряхнуло в воздухе. Все невольно повернули голову направо и одновременно вскрикнули. Снизу, из ущелья, по соседнему вертолету, на котором летела часть их девятой роты, был произведен гранатометный выстрел. Вертушка вспыхнула, как факел, и на глазах у всех развалилась. Рваные куски разрушенной кумулятивным снарядом винтокрылой машины, беспорядочно кувыркаясь, полетели в пропасть…

Вертолеты огневой поддержки тут же ударили по горам своими ракетами. Получите, гады! Внизу все заполыхало. У десантников даже создалось впечатление, что их борт летит над сплошным морем огня.

На том, сбитом моджахедами борту погиб командир девятой роты капитан Александр Сапрыкин. Ему так и не удалось поучаствовать ни в одной боевой операции за всю короткую офицерскую жизнь. Все по элитным округам служил, каблуками щелкал. Какого лешего на Северный Кавказ поперся? И жена Верка у него осталась теперь вдовой, и трое детишек мал-мала меньше. Видно, судьба такая.

А в подчинении у старшего прапорщика Лютаева осталась теперь только половина роты. Маловато, однако… Каждому из них на земле, если они долетят, конечно, до места назначения, предстояло поработать за двоих.

— Не раскисать, братишки! — насколько мог бодро крикнул Лютаев. — Мужики вы или нет? Это — война, пацаны! Выше головы! Приземлимся — порвем жопы духам! Отомстим за наших ребят!

Вот теперь ребята не кисли. Лютаев видел на их лицах одно — ярость, плотно сжатые губы и звериный оскал. Такие парни порвут любого врага.

— Пацаны! — заорал изо всех сил Лютаев, — вы все — герои! А ну, за нашу девятую роту — ура!

— Ура! Ура! Ура! — Громкое троекратное ура едва не выдавило иллюминаторы вертолета наружу.

Эти пацаны разнесли бы сейчас к чертям свинячьим весь этот вертолет, если бы бортинженер не открыл боковую дверь и не выбросил вниз десантный трос.

Замигал зеленый свет фонаря. Взвыла стартовая сирена.

— Десант! Пошел! — скомандовал Лютаев, предварительно заняв место выпускающего.

И — понеслось! Один за другим ребята из девятой роты пошли вниз по тросу с высоты шесть метров, чтобы стремительно обрушиться чуть ли не на головы врага. Точнее говоря, враг расположился немного впереди по курсу, а десантировались парни на оборонительные позиции наших войск. Войск? Это сильно сказано.

Лютый выпрыгнул из вертушки последним, как и полагается выпускающему. И хорошо, что успел, потому что в следующую секунду по вертолету, когда он уже чуть клюнув носом и заваливаясь на правый борт, медленно уходил с места выброски, ударили из гранатомета. Как в дурном сне, повторилась страшная картинка, увиденная четыре минуты назад. Вертушка вспыхнула в воздухе, громыхнула топливным баком и… в дыму и пламени рассыпалась на рваные куски металла.

Оказавшись на линии обороны, Лютаев понял, что положение — хуже некуда. Практически никаких наших войск не было и в помине. Какие-то одиночные солдатики, израненные и покалеченные, еще пытались отстреливаться, швыряли в наступающих бандитов последние гранаты и предпринимали отчаянные попытки уцелеть в кровавом месиве.

Наших, то есть, тех, кто оборонялся до прибытия девятой роты, выбили почти всех. Ситуация, как в зеркале, напомнила ему последний его бой в Афганистане, только теперь это он пришел на помощь ребятам в самый последний момент.

Бойцы Лютого заняли более или менее выгодные позиции для дальнейшей обороны.

— Все живы? — кричал Лютаев, пробираясь вдоль оборонительного рубежа.

— Кажись, все! — ответил ему Курган, оказавшийся рядом.

— Огонь!

Солдатик прицелился и выстрелил. Это все, что он успел сделать в этом бою. Снайперская пуля на глазах у Лютаева пробила ему стальную каску точно в области лба, отбросив назад, на камни. Другие пацаны, насколько мог видеть Олег, действительно были живы.

— Мочи их, пацаны! — закричал Лютый.

И сам начал лупить из автомата по всему, что движется на стороне противника.

Само собой, ни о какой контратаке и речи быть не могло. Девятая рота, наполовину уничтоженная еще в воздухе, теперь насчитывала не более двадцати человек. По вспышкам со стороны врага Лютаев с небольшой погрешностью определил, что духов — человек сто, не меньше. Причем, автоматчиков было около восьмидесяти. Пять гранатометов. Столько же пулеметных точек. С ними можно было сражаться. А вот снайперы… Это особый разговор.

Готовя прорыв на этом участке обороны федеральных войск, чеченские полевые командиры все хорошо просчитали. Здесь предварительно качественно поработала их разведка. Они же — разведчики — заранее подготовили для своих снайперов выгодные огневые рубежи.