— Ты ей доверяешь, — перебил его Второй, и Арина за стеной горько усмехнулась. — И думать забудь об этом. Мы в опасности… Забыл, как нам сейчас трудно? Пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что. Я запрещаю тебе говорить Арине что-либо про нас, кроме того, что ты уже сообщил ей. Придя сюда, мы и так навлекли на Арину большую опасность…

— Вы не об Арине беспокоитесь, — мрачно сказал Дизи, — а о том, что она может кому-нибудь о нас рассказать…

— Да! И это тоже! — раздраженно ответил Второй. — И не кому-то, а тем, кто висит у нас на хвосте!

Боже мой, в смятении думала Арина, висит у них на хвосте… Кто? Дуй? Но как они могут думать, что она способна выдать их Дую?!

— Дизи, я не хочу, чтобы мы ссорились. Я не меньше твоего хочу помочь Рики, но боюсь, что ты неверно меня поймешь. Ты знаешь, как я к нему отношусь… — Голос его дрогнул.

— Да, — кивнул Дизи, — знаю.

… Чем больше Арина думала об этом странном разговоре, тем меньше что-либо понимала. Одно ей было ясно — жизнь тяжела не только у нее. Многим сейчас плохо, но ведь будет когда-нибудь и хорошо… Если не верить в это, не стоит жить.

Арина смотрела поверх разрушенных домов в темную неприветливую даль, в которую ушли странные-странные мальчики и забрали с собой ее внука. Где же они теперь? Думай о хорошем, мокошь. Думать о плохом — только беду накликать. Всегда думай только о хорошем…

Утром мальчики двинулись дальше. На Тики было страшно смотреть. Он хотел взять на руки петуха, но тот угрожающе пригнул голову и начал рыть лапами землю. Дизи посадил его в свой рюкзак.

Тогда Тики понес рюкзачок Рики, крепко прижимая его к груди. Он не разрешил Дизи нести свой набитый доверху рюкзак и шел, как тяжелобольной, с трудом переставляя ноги и, как в бреду, разговаривая то с Дизи, то с самим собой. Весь день, что они шли до северной оконечности озера, Тики говорил одни и те же терзающие душу слова. К вечеру его речь сделалась более связной и внятной.

— Я уничтожу это озеро, Дизи… я так решил… Мы пришли сюда из-за меня… я хотел взглянуть на русалок… Взглянуть! Мы их даже не видели, а они забрали у нас Рики… — Он замолчал, но через несколько шагов заговорил снова: — Знаешь, я хочу, чтобы все это оказалось страшным сном… — Тики заглядывал Дизи в глаза, как бы убеждая того согласиться с его словами. У Дизи от тоски разрывалось сердце. — Я хочу проснуться, и чтобы все было, как прежде… чтобы

Рики был с нами… Ты ведь тоже этого хочешь, правда? — Дизи опустил глаза и молча кивнул. Прошли еще метров сто. — Почему я заснул, Дизи? Я же никогда раньше не засыпал на посту… я мерзавец… подлец… — больным голосом говорил Тики.

— Это их рук дело, русалок… — в сотый раз повторял Дизи. — Я тоже спал необычно крепко… Ты не виноват, Тики…

— Да? Я не виноват? Я хотел бы, чтобы это было так… — Тики тоскливо глядел куда-то вперед. — Дизи, как я теперь буду жить с этим?

— Это русалки, это они…

— Тогда я возьму ружье и убью их всех. Дай мне ружье, Дизи.

— У нас нет ружья, мы не взяли его у Сергея, — через силу отвечал Дизи. Нужно сделать укол, подумал он, и немедленно.

— Ты слышишь? — Затуманенный взгляд Тики вдруг стал осмысленным. Кто-то плачет… — Он поднял голову и вытянулся, чтобы понять, откуда шел почудившийся ему звук. — А вдруг это Рики?

Петух высунул голову из рюкзака. Дизи остановился.

— Вот опять — плачет… Ты слышишь? — Тики как-то нездорово оживился, глаза его лихорадочно заблестели.

Дизи прислушался.

— Нет. Я ничего не слышу.

Тики обернулся и посмотрел в сторону озера, которое они уже оставили позади, что-то пробормотал и решительно зашагал обратно.

Снова началось… Наверное, слуховые галлюцинации… Или это опять русалки, в тревоге подумал Дизи. Он скинул с плеч рюкзак, догнал Тики и осторожно взял его под локоть. Увидев в руках Дизи анализатор, тот резко высвободил руку.

— Только не вздумай мне опять поставить укол, Дизи… — тихо, с угрозой, сказал он, попятился и неуклюже, сгибаясь под тяжестью рюкзака, бросился бежать к озеру.

Дизи, прыгнул вслед за ним и, падая, успел ухватить друга за высокий кожаный ботинок. Тики с размаху упал на твердую каменистую почву, сильно ударился и потерял сознание. Дизи на четвереньках подобрался к нему и сделал успокаивающий укол.

Неожиданно на плечи Дизи вскочил петух и принялся яростно, жестоко клевать его в голову, потом слетел на землю и, подпрыгивая, перелетая по нескольку метров, кинулся прочь от этого страшного озера и от этих слабаков, не сумевших защитить и спасти его единственного друга. Дизи бросился ловить петушка, по лицу у него текла кровь.

… Тики зашевелился и тихо застонал, потом, тряся головой, сел, с трудом скинул тяжелый рюкзак, кое-как поднялся на ноги и, шатаясь, побрел через заросли к высоким деревьям, растущим у озера.

Он шел из последних сил, как идет в атаку раненый солдат, и перед глазами у него мелькали оранжевые и черные круги. Он снова услышал плач, но теперь звуки были такими гулкими и протяжными, нелепо искаженными, будто слышал он их сквозь толщу воды. Все предметы вокруг вдруг увеличились, стали огромными: невероятное, во все небо, красное закатное солнце, трава выше головы, невообразимых размеров кусты и деревья…

Тики уже не понимал, куда он идет, но вдруг под гигантским деревом увидел огромного черноволосого мальчика — он горько плакал, и его плач нестерпимой болью бил Тики в уши. Мальчик был очень похож на Рики, у него была такая же округлая, давно не стриженная борода. Тики пригляделся. Нет, конечно, это не Рики, понял он, ведь Рики еще маленький, а этот мальчик очень большой, даже выше него самого…

Вдруг незнакомый мальчик увидел Тики и, продолжая всхлипывать, жалобно произнес:

— Тики, я знал, что ты меня найдешь…

Тики больше не мог выносить эти болезненные грохочущие звуки, он зажал руками уши, и черная пелена встала у него перед глазами.

По синему небу плыли белые облака, свежий ветер шелестел листьями берез. Из-за сильной слабости Тики не хотелось даже шевелиться. В ушах у него звучал голос Рики и переливы его деревянной свистульки. Он поморщился и тихо позвал:

— Дизи…

Улыбающееся лицо друга склонилось над ним.

— Проснулся? Тебе лучше?

— Мне плохо. Поставь мне укол. Я опять слышу голос Рики.

— Я тоже его слышу, — улыбаясь, сказал Дизи.

Тики рывком сел. По поляне, то напевая, то насвистывая, бегал Рики, за ним, беззвучно разевая клюв, носился петух. Увидев, что Тики проснулся и смотрит на него, Рики подбежал и встал рядом. Он хотел броситься к Тики, но испугался выражения его лица. Тики болезненно скривился, с трудом встал, молча достал из своего рюкзака веревку и опоясался ею. Остальные с тревогой наблюдали за ним.

Тики угрюмо подошел к Рики, обвязал другой конец веревки вокруг его пояса, порывисто обнял мальчика и, уткнувшись в его черные мягкие волосы, впервые за эти дни, с трудом, по-мужски, заплакал.