– Почему бы тебе просто не отбросить эти глупости? – предлагает Семъйяза. – Признаюсь, это впечатлило меня. Вряд ли кто-то еще способен призвать венец в столь молодом возрасте, с учетом того, что в твоем теле лишь четверть ангельской крови. Но ты должна убрать его прямо сейчас.

Его голос звучит спокойно, но я чувствую, что он начинает злиться. А я уже видела его в порыве безумства. И это не очень привлекательная картина. В такие моменты он способен запустить огненный шар кому-нибудь в голову.

Внезапно дорогу высвечивают фары чьей-то машины. У меня перехватывает дыхание и практически слетает венец. Сияние тускнеет и подергивается, но я удерживаю его.

– Хватит глупить, – нетерпеливо говорит Семъйяза. – Нам с тобой пора идти.

Но уже слишком поздно. Машина медленно приближается к нам. Скрипят тормоза, и она останавливается. Вот только это не «Скорая помощь». Это побитая серебристая «Хонда» с покрытым ржавчиной зеленым крылом. Я прищуриваюсь, чтобы сквозь собственное сияние разглядеть, кто сидит внутри. Это мужчина с седыми волосами и бородой.

Мистер Фиббс.

Никогда не думала, что так обрадуюсь встрече с мистером Фиббсом, в его безвкусном коричневом костюме из полиэстера, который сейчас шагает к нам с такой улыбкой на лице, будто вышел на неспешную прогулку перед сном. Я чувствую небывалый прилив сил, благодаря которому способна сделать все что угодно – и чего бы это ни стоило. Я чувствую надежду.

– Добрый вечер, – кивая мне, говорит мистер Фиббс. – Как ваши дела?

– Она ранена. – Я указываю на Венди, которая, слава богу, еще дышит. – «Скорая» уже едет. И с минуты на минуту появится здесь.

Семъйяза молча смотрит на него.

– Хорошо, – отвечает мистер Фиббс. После чего переводит взгляд на задумчивого Чернокрылого. – А у вас что случилось?

– Кто вы такой? – спрашивает Семъйяза.

– Я – учитель. – Мистер Фиббс поправляет очки. – А это мои ученики.

– У меня есть кое-какие дела с этой девушкой, – вежливо отвечает Семъйяза. – Мы уже уезжаем, а вы займитесь остальными.

– Боюсь, я не могу этого допустить, – говорит мистер Фиббс. – Наверное, при желании ты способен раздавить меня, как жука. Если сможешь добраться до меня, – добавляет он. – Но я выступаю против тебя с благословения Господа Всемогущего, которого ты предал. Так что убирайся во мрак, Хранитель.

Ради нашего общего блага я надеюсь, что он не блефует. Вот только Семъйяза не двигается.

– У тебя проблемы со слухом? – спрашивает мистер Фиббс так, словно перед ним нерадивый ученик, а не падший ангел. – Кажется, у тебя что-то с ухом. Это ты постаралась, Клара?

– Ну да.

– Что ж, меня радуют твои успехи. – Он снова поворачивается к Семъйязе.

– Ну держись, старик, – рычит Чернокрылый.

Воздух вокруг него начинает потрескивать от энергии. И меня трясет от мысли, что он собирается утянуть нас в ад.

– Корбетт, – дрожащим голосом окликаю я.

Но не успеваю я и моргнуть, как мистер Фиббс поднимает руку, и окружающее нас сияние становится сильнее, закручиваясь в длинную, тонкую трубку с невероятно ярким наконечником. «Копье», – возникает у меня в голове мысль. Это маленькое копье, сотканное из сияния венца. Но прежде чем мне удается до конца осознать это, мистер Фиббс размахивается и посылает его прямо в Семъйязу.

Я завороженно наблюдаю, как копье описывает в воздухе дугу, словно падающая звезда, а затем врезается Чернокрылому в плечо. В ночи раздается звук, который напоминает треск от раскалывания арбуза. Семъйяза удивленно смотрит на копье, а затем переводит взгляд на мистера Фиббса. Сияние от стрелы сочится из его плеча, словно кровь, разъедая ту оболочку, что прикрывает его истинное «я». Чернокрылый поднимает руку и сжимает древко. На мгновение его брови сходятся на переносице, а затем он выдергивает копье. Тишину разрезает его болезненный крик, когда он отбрасывает сияющее оружие в сторону. Оно тут же распадается на крошечные искорки. Тяжело дыша, Семъйяза смотрит на меня, не на мистера Фиббса, не на Такера, а именно на меня. И в его глазах отражается грусть. А затем его тело становится вдруг прозрачным, светло-серым, словно у призрака.

И он исчезает.

Мистер Фиббс медленно выдыхает. И это единственный признак того, что ему было действительно страшно. Я наконец отпускаю венец, и сияние тут же исчезает.

– Ну, зато теперь мы знаем, почему Чернокрылый разозлился на меня, – весело говорит он.

– Как вы это сделали? – хрипло спрашиваю я. – Это было просто невероятно.

– Давид и Голиаф, моя дорогая, – отвечает он. – Достаточно одного камешка, чтобы повалить великана. Хотя, если честно, я целился в сердце. Но стрелок из меня неважный.

Такер делает несколько неуверенных шагов в сторону, и его выворачивает на сорняки. Мистер Фиббс морщит нос, пока мы слушаем, как Такер прощается со своим ужином.

– Боюсь, люди не очень хорошо воспринимают венец, – говорит учитель.

– Ты в порядке? – интересуюсь я у Такера.

Он выпрямляется и возвращается к дороге, вытирая рот рукавом смокинга.

– Он еще вернется? – вместо ответа спрашивает Такер.

Я вопросительно смотрю на мистера Фиббса, и тот вздыхает.

– Предполагаю, что да.

– Но вы же ранили его, – напоминаю я дрогнувшим голосом. – Разве ему не требуется время, чтобы восстановиться? Я оторвала ему ухо несколько месяцев назад, а оно еще не отросло окончательно.

Мистер Фиббс мрачно кивает.

– Мне следовало ударить его в самое сердце.

– А это бы убило его?

– Нет, конечно. Падшего ангела убить невозможно, – говорит он.

– Смотрите.

Такер показывает вдаль на быстро приближающуюся полицейскую машину, за которой следуют «Скорая» и пожарная.

– Много же времени им понадобилось, чтобы добраться сюда, – ворчу я.

Мистер Фиббс опускается на колени, чтобы осмотреть Венди, и слегка прижимает пальцы к ее шее. Глаза подруги трепещут, хотя она не приходит себя, а лишь стонет. Но как же меня радует этот звук.

– С ней все будет в порядке? – спрашивает Такер, который и сам не до конца пришел в себя после венца.

– Ох, конечно, не сомневайся, – отвечает мистер Фиббс.

И мы замолкаем, пока машины едут к нам. С каждой секундой их сирены становятся все громче, пока нас не окутывают вспышки синих и красных мигалок и не окружают ничего не подозревающие люди, пришедшие нам на помощь.

Домой я возвращаюсь только под утро в испачканном, помятом выпускном платье и без туфель. И натыкаюсь на поджидающих меня Джеффри и маму в гостиной. При виде меня она издает сдавленный крик и вскакивает с дивана, пугая Билли, потому что практически сразу валится в мои руки. А затем сжимает меня в объятиях.