Сразу после тестирования всех его участников на основе случайного выбора разбили на две экспериментальные группы и одну контрольную. Участники должны были не менее трех раз в неделю выполнять шесть тренировочных заданий, по 10 минут каждое. В экспериментальной группе I это были преимущественно задания на логическое мышление, планирование и решение проблем. В экспериментальной группе II тренировали широкий спектр умственных способностей: кратковременную память, внимание, пространственное мышление и математические способности. Степень трудности заданий была адаптирована к уровню конкретного испытуемого. Контрольная группа не получала никаких тренировочных заданий — в то время, как участники других групп занимались решением поставленных задач, они должны были отвечать на вопросы специального теста, не предусматривавшего тренировки умственной работоспособности.

После шести недель тренировок повторили тесты, проделанные в начале эксперимента, и сравнили результаты. 11 430 участников продержались до конца; они выполнили начальные и заключительные тесты и проделали в среднем по 25 тренировочных занятий. Было отмечено и измерено улучшение при выполнении четырех нейрофизиологических тестов (конечный результат минус первоначальный результат), а также улучшение при выполнении шести заданий, непосредственно отработанных на тренировках (также конечный результат минус начальный результат). Такой подход позволил отличать улучшения, обусловленные тренировкой, от общих улучшений умственной работоспособности. Другими словами: можно было определить, могли ли участники перенести навыки, полученные в ходе тренировок, на решение других задач в иных ситуациях.

Результаты исследования оказались обескураживающими: никакие тренировки ничего не изменили в умственной работоспособности участников. Во всех группах были очень небольшие улучшения во втором тесте, которые, однако, следует отнести не на счет тренинга, а на счет эффекта упражнения при выполнении теста (в течение шести недель выполняли один и тот же тест). С точки зрения логического мышления, вербальной кратковременной памяти, пространственной рабочей памяти и научения путем парных словесных ассоциаций видимых улучшений не было.

Напротив, все участники экспериментальных групп I и II отчетливо и статистически значимо показали себя лучше в решении тренировочных заданий. Даже участники из контрольной группы стали несколько лучше (хотя это не получило статистического подтверждения) в ответах на вопросы своего теста. Это означает, что тренинг, бесспорно, имеет обучающий эффект, однако этот эффект не помогает при решении других заданий, даже если они сходны с тренировочными.

Авторы трактуют полученные данные однозначно: «По нашему мнению, полученные результаты не дают никаких доказательств того, что цифровые тренажеры головного мозга улучшают у здоровых людей общую умственную работоспособность».

Цифровые средства массовой информации и коммуникации противодействуют способности к самоконтролю и потому вызывают стресс. Тот, кто поддерживает тотальное введение СМИиК в детских садах или в начальной школе, должен посмотреть этому факту в лицо. Прежде всего эти люди должны доказать обществу, что предполагаемые преимущества введения СМИиК в детских учебных учреждениях перевешивают недостатки, наличие которых бесспорно. Однако таких доказательств пропагандисты использования цифровых технологий в обучении детей до сих пор не предоставили.

Есть еще одно соображение, которое до сих пор широко не обсуждалось, но которое имеет значение, когда речь идет о самоконтроле и стрессе. Речь идет о том, что крупные интернет-компании собирают гигантские массивы данных о пользователях. Если вы что-то искали в поисковике, то не стоит удивляться, что на ваш адрес постоянно будет приходить реклама аналогичной продукции. В конце 2009 г. поисковые машины Google и Yahoo персонализировали результаты поисков; наши интересы при информационном поиске регистрируются. В перспективе за счет персонализации результатов поисков эти фирмы будут все больше доминировать над нами, мы будем окружены так называемым пузырем фильтров[32]. Если Google, Facebook или Yahoo вдруг сочли, что определенная информация нас не интересует, то мы ее больше не увидим — нам просто перестанут ее показывать. Такая сдача позиций в самоопределении на информационном поле может в перспективе вызывать еще больший стресс у всех нас, потому что, как показала эта глава, утрата самоконтроля — важный пусковой механизм стресса.

Вредные последствия преобразования нашей среды обитания из реальной в цифровую самыми разнообразными способами затрагивает не только наш дух, но и наше тело. А поскольку наш дух обитает в нашем теле, то отрицательные последствия, которые испытывает организм, в свою очередь влияют на дух. В целом отрицательные воздействия на тело и их последствия для духа — очень сильный аргумент для главного тезиса моей книги: цифровые средства информации и коммуникации в перспективе наносят нашему духу колоссальный вред.

Человек может целый месяц ничего не есть, а вот целый месяц не спать — не может. Лишение сна не обязательно ведет к психозу, как порой утверждают, но в какой-то момент человек ощущает такую усталость, что буквально засыпает на ходу или просто не может далее бодрствовать. Это как с дыханием: нельзя покончить с собой, перестав дышать, — когда человек теряет сознание, организм снова получает воздух. И как только человек теряет сознание из-за нехватки сна, организм начинает возвращать себе то, в чем он нуждается.

То, что человеку нужен сон, бесспорно; однако долго оставалось не вполне понятно почему. «Как почему? Чтобы отдохнуть, ясно же!» — подумают многие. Однако это не ответ на вопрос, который теперь звучит иначе: почему организм должен отдыхать, и прежде всего: почему именно таким способом?

Исследование сна устранило очень многие ложные представления о нем и заменило ошибочную постановку вопросов правильной. Когда стало ясно, что сон — это состояние, активно вызываемое головным мозгом, что сон овладевает нашим телом, но ни в коей мере не снижает активность головного мозга, то и с теорией «усталость — покой» (чем ранее объясняли необходимость сна для организма) было покончено. Наш головной мозг не отдыхает, и уж точно он не отдыхает во сне. Постепенно стало ясно: может быть, наше тело и смогло бы обойтись без сна, но наш головной мозг — нет!

Каждый человек в течение дня приобретает разнообразные опытные знания; он знакомится с новыми людьми и предметами и переживает новые ситуации. Для того чтобы эти опытные знания задержались в памяти надолго, их необходимо закрепить. Именно это происходит во время сна. Примерно в середине прошлого столетия стало известно, что сон — не однородное состояние, каковым он нам представляется. Активность головного мозга во сне претерпевает изменения, и каждую ночь проходит в среднем 4–5 циклов — от легкого сна к глубокому и обратно. Затем, если судить по его электрической активности, головной мозг кажется бодрствующим, однако спящий человек в этой фазе еще более расслаблен, его еще труднее разбудить, чем в стадии глубокого сна. Это состояние получило название парадоксального сна, потому что головной мозг активен, как в состоянии бодрствования, но в то же время отрезан от внешнего мира: он не воспринимает никаких импульсов (наивысший порог пробуждения) и не посылает никаких импульсов (максимальное расслабление мускулов). Поскольку во время этой фазы глаза совершают быстрые движения и человек при этом видит яркие сны, ее называют фазой REM-сна (от англ. rapid eye movement — быстрые движения глаз, сокр. БДГ), или фазой быстрого сна.