мать были ярыми католиками. Однако Франсуа де Гиз не оправдывал действий в Васси теми же моральными соображениями, что его отец, а позднее объяснил причины резни и даже принёс извинения. Не следует упрощать религиозные чувства Гизов и считать главным императивом их семейной стратегии ультракатолицизм. Так, Мария де Гиз в ходе своего регентства в Шотландии демонстрировала чрезвычайную терпимость к протестантским подданным.

Как и вся Франция, в вопросах ереси и реформы церкви семья Гизов была разделена. Было бы неверно считать их представителями ретроградного сопротивления изменениям. Так, хотя Филиппа вверила образование своих сыновей богослову–консерватору Николя ле Клерку, карьера её третьего сына Жана показывает, что ультраортодоксальное воспитание не обязательно ковало ультраортодоксальные умы. Жан стал основателем церковной империи Гизов, поэтому значил для судеб семьи не меньше, чем его старший брат Клод. Отличаясь довольно свободными нравами, питая интерес к теннису, соколиной охоте и азартным играм, он сделался собутыльником короля Франциска. Вместе с тем Жан был известен щедростью к беднякам: будучи богатейшим прелатом Франции, мог себе это позволить. Кардиналом он стал уже к 20 годам. За свою жизнь Жан обманным путём получил не менее 11 епархий и был аббатом 13 монастырей. Свою главную резиденцию он устроил в величественном дворце аббатства Клюни. Построенный в конце XV в., он является одним из величайших примеров парижской архитектуры Возрождения. Для его подновления Жан нанял итальянцев, включая работавшего тогда в Фонтенбло Челлини[287], и наполнил его предметами искусства, которые его агенты скупали в Риме и Венеции. Жан и Клод были большими любителями музыки, а племянник Жана Карл хорошо играл на лютне. Таким образом, Жан вписывается в модель светского и культурного кардинала эпохи Возрождения. Вместе с тем от других князей церкви и даже от собственной семьи его отличала принадлежность к евангелическому крылу галликанской церкви. Около десятка лет французские протестанты даже считали кардинала Жана своим попутчиком. В 1527 г. деятель Реформации Капито одобрительно писал Цвингли[288] о том, что Жан защищает брошенных в темницу протестантов и поддерживает идею брака священников.

В десятилетия перед Тридентским собором 1564 г. для образованных католиков разделять такие взгляды было не редкостью — лишь позднее их сочтут диссидентскими. Неслучайно именно к кардиналу Лотарингскому обратился за защитой Дезидерий Эразм[289], когда Сорбонна в 1520‑е годы развернула кампанию против тех, кто пытался использовать новое гуманистическое знание для перевода и толкования Библии. Когда в 1546 г. Сорбонна осудила «Третью книгу» Рабле[290], бежал он именно в Мец, зная, что епископом там кардинал Лотарингский, а стало быть, его не тронут.

Интерес Жана к гуманистическому знанию развивался параллельно с дипломатической деятельностью. Его специализация по Италии дополняла его интеллектуальные запросы. Уже в 17 лет Жан был назначен послом Франции при папском дворе. В 1534 г. он возглавил французскую делегацию на конклаве[291] и успешно продвинул кандидатуру Алессандро Фарнезе, который сделался папой Павлом III[292]. В 1538 г., будучи в Риме, кардиналу Лотарингскому удалось через своё влияние добиться кардинальской шапки для одного из своих клиентов вопреки предпочтениям Франциска. В 1549 г. Жану не хватило всего четырёх голосов для своего избрания преемником Павла III. На следующий год он умер от апоплексического удара, находясь вновь по пути в Италию.

Между тем в Жуанвиле Антуанетта де Бурбон в 1515-1536 гт. рожала почти каждый год. Из 12 детей выжили десять. Роль Антуанетты выходила за рамки повседневных расходов на питание и одежду людей Гизов: она следила за счетами мужа и давала ему советы по бюджету. Уже в 1520 г. Клод сделал её своим заместителем по всем делам. Роль финансового советника Антуанетта будет выполнять и для своих сыновей и внуков.

«Фортуна Гизов во многом зависела от королевской щедрости. В эпоху Возрождения короли, воюя, всегда нуждались в деньгах, и от командующих на фронте ждали, что те будут глубоко запускать руку в собственный карман, а уж потом искать компенсацию. Франциск I был вынужден прибегать к ещё более отчаянным средствам для финансирования своих войн с Карлом V. В обществе, где наличных денег обращалось мало, сторонников было легче награждать должностями, землями и титулами… Например, в 1520 г. Гиз получил доходы с королевских соляных складов на своих землях в Майенне, Ферте–Бернаре, Гизе и Жуанвиле» (с. 42). К 1540‑м гт. годовой доход Клода составлял почти 65 тыс. ливров; правда, расходы превышали эту сумму примерно на 10 тыс., а значит, приходилось занимать (с. 42). На жаловании Клода состояли 113 членов его домохозяйства, включая трёх секретарей, двух врачей, четырёх лакеев, девять конюхов и т. д. (с. 42). Однако больше всего средств уходило на строительство. Так, в Жуанвиле был воздвигнут господствовавший над городом верхний замок, снесённый в годы революции.

Антуанетта растила детей во внимании к своим обязанностям, заботилась о бедных и сама шила для них одежду. Её отношение к еретикам было сложнее, чем может показаться. Так, посещавшая Жуанвиль Маргарита Наваррская[293] состояла в хороших отношениях с двоюродной сестрой, хотя была поборницей евангелической партии. Одна из ближайших подруг Антуанетты Франсуаза д’Амбуаз обратилась в протестантизм и переписывалась с Кальвином[294]. Есть много других примеров того, как узы дружбы и родства проходили сквозь религиозные границы. Похоже, Антуанетта и её дети чётко различали частные религиозные убеждения человека и его публичное участие в еретических службах (последнее могло вылиться в бунтарские собрания).

Тем не менее при наличии десяти детей ключевыми для поддержания семейной патримонии были ресурсы католической церкви. В продвижении интересов династии она играла не менее видную роль, чем браки. Бенефиции переходили из поколения в поколение так же, как должности и имения. Два сына Клода и Антуанетты, Карл и Луи, сделались кардиналами; более мелкие бенефиции давали средства к существованию и другим детям.

Первое поколение семьи Гизов подошло к концу в 1550 г., тогда умерли герцог Клод и кардинал Жан. Новым герцогом стал сын Клода Франсуа. Похоронили Клода с королевской пышностью. Гизы знали, что у них есть враги. Так, в 1551 г. был раскрыт заговор с целью отравить королеву шотландцев Марию. «В XVI в. почти всякий раз, когда важная фигура умирала внезапно, подозревали применение оккультных искусств. Однако в этом случае семья для демонстрации своих подозрений предприняла в самом деле немало. В речи на панихиде по Клоду упоминалось о его смерти от руки “Антихриста” и “посланца Сатаны… сведущего в оккультных искусствах”… В XVII в. историки, смотревшие предвзято с конфессиональной точки зрения, обвиняюще указывали на еретиков–предателей. Однако у Гизов были собственные догадки: они считали смерть Клода делом