Положив перед собой стопку чистой бумаги и полдюжины остро заточенных карандашей, девушка устроилась за старомодным письменным столом Харрингтонов.

Задумчиво погрызла кончик одного карандаша, потом другого. Медленно и аккуратно вывела на белоснежном листе первые три слова и… остановилась. Ещё немножко подумала. С протяжным вздохом отложила в сторону изгрызенный карандаш и выбрала другой, покрасивее – зелёный. Беспомощно наморщила лоб и устремила взгляд в потолок.

– Вот так штука! – через минуту пробормотала Поллианна в отчаянии. – Откуда эти писатели берут завлекательные названия для своих рассказов?..

Кто знает, может быть, – продолжала рассуждать она после некоторого размышления, – сначала полагается придумать сам рассказ, а уж потом – подходящее название к нему?.. Что ж, так я, пожалуй, и сделаю, – промолвила она, решительно зачеркнула три написанных слова и приготовилась начать рассказ.

Но кончик карандаша беспомощно замер в воздухе. Через некоторое время ей всё-таки удалось написать две-три фразы, но всё это было не то. Фразы выходили неуклюжими и фальшивыми. В конце концов почти вся страница оказалась исчёркана вдоль и поперёк. Лишь несколько бессвязных слов – всё, что осталось от предполагаемого рассказа.

На этом этапе работы в комнату вошла тётушка Полли.

– Что на этот раз, Поллианна? – скептически поинтересовалась она у племянницы.

Поллианна рассмеялась и, словно пойманная на месте преступления, заметно покраснела.

– Ничего особенного, тётушка. Правда! Может быть, из этого ещё вообще ничего не выйдет… – смущённо сказала она. – Вдобавок, это пока секрет. Я потом вам всё обязательно расскажу.

– Ну что ж, как хочешь, – с усталым видом кивнула миссис Чилтон. – Только имей в виду, если ты надеешься выудить что-то полезное из деловых бумаг мистера Харта, то не трать время даром: я уже сама два раза изучила их.

– Нет, милая тётя, это не касается скучных бумаг… Это куда более приятное занятие! – просияв, заявила Поллианна и снова вернулась к рассказу.

Словно наяву, перед её мысленным взором нарисовалась замечательная картина того, что произойдёт, когда она получит главную премию – целых три тысячи долларов!

Полтора часа Поллианна трудилась в поте лица: писала, вычёркивала, грызла карандаш, писала и опять вычёркивала. Наконец совершенно выдохлась и, собрав листки, отправилась в свою комнату.

«Попробую заняться этим у себя, – подумала она, поспешно проходя через холл, – может быть, там получится лучше… Мне казалось, литературным трудом следует заниматься за солидным письменным столом, но стол мне не помог: только зря потратила утро… Попробую-ка писать в своей комнате, сидя на подоконнике!»

Увы, и подоконник, как выяснилось, тоже мало способствовал приливу вдохновения. Исчёрканные листки бумаги один за другим беспомощно падали из рук Поллианны. А ещё через полтора часа работу пришлось внезапно прервать, так как подошло время обеда.

«Что ж, очень хорошо, – сказала она себе, – сделаю перерыв на обед. Конечно, дело не в том, что литература мне разонравилась. Просто никак не предполагала, что написать какой-то там несчастный рассказ – такое трудное дело!..»

Целый месяц Поллианна работала прилежно, не покладая рук и поняла, что «написать какой-то там рассказ» – дело и впрямь не простое. Но она была не из тех, кто привык пасовать перед трудностями или сворачивать с полпути. Кроме того, её немало поддерживала заманчивая мысль о трёх тысячах долларах. Даже если не удастся получить первую премию, оставались призы поменьше – сто долларов тоже не так уж плохо.

День за днём Поллианна продолжала писать и вычёркивать, и вот рассказ в более или менее законченном виде лежал перед нею. Надо признаться, не без некоторых сомнений Поллианна отнесла рукопись Милли Сноу, чтобы та перепечатала её на машинке.

«По-моему, читается неплохо, – успокаивала себя девушка, подходя к дому Милли. – И содержание интересное…

Это была правдивая, невыдуманная история о некой реальной девушке, милой и доброй. И всё-таки что-то в рассказе было не так. Поллианна всё больше склонялась к мысли, что на первую премию в три тысячи, скорее всего, рассчитывать не приходится. Но и мысль о премиях поменьше, как уже было сказано, тоже весьма её ободряла.

По дороге к Милли Сноу Поллианна невольно вспомнила о Джимми: ведь именно тут много лет назад девочка встретила маленького бродяжку, который не так давно сбежал из сиротского приюта.

Мысли о Джимми снова привели её в смущение, но она пересилила себя и, бодро поднявшись на крыльцо Милли Сноу, позвонила в дверь.

Милли Сноу с матушкой, как всегда, сердечно приветствовали Поллианну. Кроме того, никто в целом Белдингвилле не был таким энтузиастом игры, придуманной девушкой, как они.

– Ну, как поживаете? – поинтересовалась Поллианна, покончив с деловой частью визита.

– О, чудесно! – радостно воскликнула Милли. – На этой неделе это уже третий заказ. Ах, мисс Поллианна, как я благодарна вам, что вы убедили меня заняться машинописью! Ведь этой работой можно заниматься на дому. Если бы не вы, не знаю, что бы я делала!

– Пустяки! – весело откликнулась девушка.

– И совсем не пустяки! – убеждённо возразила Милли. – Кроме того, я бы вообще не смогла заняться этой работой, если бы не ваша чудесная игра. Ведь именно благодаря ей, матушка почувствовала себя значительно лучше и у меня появилось время для работы. Я уж не говорю, что вы предложили мне обучиться машинописи, а потом ещё и помогли приобрести пишущую машинку. Вот и получается, всё это – целиком ваша заслуга!

И снова Поллианна принялась горячо возражать. Но вдруг её прервала миссис Сноу, которая до этого молча сидела в своей инвалидной коляске у окна. Женщина заговорила таким решительным тоном, что на этот раз Поллианна не рискнула ей противоречить.

– Дитя моё! Ты даже не представляешь, что ты для нас сделала! Уж поверь мне!.. А теперь послушай, что я скажу. Что-то не нравится мне сегодня твоё настроение. Определённо, что-то тебя тревожит, что-то не так. Меня не обманешь, я всё замечаю. И прекрасно всё понимаю: недавняя смерть любимого дяди, финансовые проблемы тётушки… Но не стану лишний раз огорчать тебя, ты и сама это знаешь. Я только хочу сказать тебе одну вещь. Позволь мне, дитя! Уж больно тяжело видеть тень на твоём милом личике. Я хочу сказать о том, сколько ты сделала не только для нас, но для всего нашего городка…

– Ах, миссис Сноу! – не выдержала Поллианна, протестующе всплеснув руками.

– Нет-нет, это правда! Я знаю, о чём говорю! – решительно продолжала женщина. – Взять хоть меня… Разве ты не помнишь, какой я была до знакомства с тобой – капризным, унылым существом, сама не понимала, чего хочу! А ты открыла мне глаза на мир, научила радоваться жизни.