влетели внутрь. Чудом я остался, потому что я как сидел и упал на пол, а рядом, где я лежал, прилетел осколок, разрезал ковер, пол вырвал деревянный и в дверь врезался соседнюю.

Нас они обстреливали из-за того, что им народ здесь не нужен. Они выбивали всех людей и занимались натуральным геноцидом всего населения нашего.

Сейчас все люди, которые здесь живут, если б им дали всему народу солдат этих, они бы разорвали их на куски. Потому что так делать, вот даже мать говорит, что во время Великой Отечественной войны фашисты нас не обстреливали так, как обстреливали здесь украинцы.

Били напрямую по домам, чтобы уничтожить полностью инфраструктуру: подстанции, провода, газ.

Все полностью уничтожить им надо было, что они и сделали в данный момент.

Украинские БТРы у нас проходили по улице и стреляли. Проезжают БТРы, они ехали туда в сторону, у нас развилка по тому краю, выход с моста, и там были еще блокпосты.

Вот они по улице ехали и стреляли в открытую, сидя сверху на БТРе.

Попадали по домам, по заборам».

Свидетельство № 278

Комисаренко Клара Григорьевна, место жительства на момент опроса — г. Мариуполь, ул. Полетаева

«Мы на самой окраине жили. Через 500 метров у нас выезд из города.

Стреляла Украина с южной стороны, летели снаряды в одном направлении. Стреляла по домам, некоторые даже сносила под корень.

Это было что-то... У нас 3-го числа снаряд в огороде взорвался.

Крыши попадали с соседних домов в наш огород. Они же инфраструктуру уничтожили, магазины все в первый день».

Свидетельство № 279

Гура Юлия Николаевна, место жительства на момент опроса — г. Рубежное

«Украинские военные нас выгнали из дома, сказали, что готовятся к спецоперации и наш дом им нужен. После этого мы перешли в бомбоубежище 8-й школы. Там изначально было 358 человек. После того как украинские войска стали обстреливать школу со стороны железнодорожного вокзала, мы оттуда уехали».

Свидетельство № 280

Александр, место жительства на момент опроса — г. Артёмовск

«У меня в огороде ставили минометы, а сами жили от меня три дома в сторону. У меня отстрелялись и побежали к себе, потому что вдруг ответка прилетит. Они выбирали дома, которые им нравились, если хороший подвал, то они заходили. Приходили и говорили, что им нужен их дом, а куда людям деваться. Если не отдадите дом, то сейчас из миномета обстреляем, и все. Возле дома моей сестры был дом, они там простояли недолго.

Хотели отступить, вместе с миной подожгли дом соседний и даже не предупредили. А в соседнем было два маленьких ребенка, сестра, муж, ребенок и племянница с ребенком. Повезло, что они не спали, потому что это ночью произошло. Потом, когда они ушли, я ходил смотрел на тубы их. Вот туба, в которую мина вставляется, на одной британская корона с львами и написано “бомба”, на второй М-12 и тоже бомба, а на третьей, не знаю чье производство, но было написано “мортира”. Было три вида снарядов».

Свидетельство № 281

Пристинская Татьяна Андреевна, место жительства на момент опроса — г. Северодонецк

«В наш дом были попадания со стороны Украины. Муж в подвале 2 месяца был, а потом переехали в соседнюю деревню. У нас там маленькая дачка, в полчаса от города. Сейчас мы там находимся. Они жили в соседнем доме в деревне. Все там были, и БТР, и все такое. У нас там была школьная площадка и на ней выставлены были все пушки. Прям перед нашими окнами. Потом они поняли, что площадь сильно большая и их видно очень, завезли за дома. Это 11-я школа, которая впереди на Гагарина. С 2015 года по нынешний февраль жила Украина у меня. В огороде была техника и укрепления. Я на них очень обиделась, когда они уехали и оставили большие склады снарядов 122-го калибра прямо у меня под домом. Это меня очень возмутило».

Свидетельство № 282

Мануйлова Любовь Федоровна, S3 года, место жительства на момент опроса — г. Мариуполь, ул. Ласкова

«ВСУ у меня за огородом сидели.

Они стреляли по жилым кварталам, по всей нашей улице. Прям непосредственно за нами. Улица Ласкутова. Ее сровняли с землей. Укропы начали нас добивать. Вечером начали ходить по улице проверять, и если там есть люди, то стрелять. Это украинские военные, мы же слышали их голоса. Они даже выбирали дома, где лучше поставить их огневую точку, но не такую сильную, как их тяжелое и дальнобойное.

Между собой переговариваются, и один дает указание другому. Слышно, в каком доме они сидят и по какому дому бить, это лично я слышала.

Соседи попрятались, а я притаилась в доме и не могла идти. Некоторые жители сами ушли и выехали, а мы, старики, остались. Они начинают ходить, и я слышу, как будто трещотка, и подумала, что ходят и поджигают, потому что туда идет свечение. Тогда я уже упала и не могла ходить, поэтому лежала у соседа в спальне, он забрал меня к себе. Лежала и слышала, окна же выбиты, сначала трещание, а потом треск, как горит пластик, и искры. Но все, думаю, наверное, подожгли. А сосед мой в подвале, и звать некого, я же не дозовусь. Потом слышу, что оттуда идет дым из зала ко мне, а я же идти не могу. Начала кричать и докричалась, что меня вынесли из горящего дома. Когда сосед вышел, у него уже горело все. Я до окна на коленях доползла, сосед пошел к другим соседям. Хорошо, что дома были парни молодые, человек шесть, они меня и вытащили. Это было 2 или 3 апреля 2022 года».

Свидетельство № 283

Миронова