пошла на выход из здания, побоявшись выступать. Но вспомнив что мы ждем ее выступления вернулась и вышла на сцену. Мы в свою очередь рассказывали свои ощущения и переживания.

В какой-то момент Барбара, Питер и Аманда что-то стали обсуждать. Я наблюдала за Тони. Он смотрел в сторону, потом переводил свой взгляд на Барбару, задерживал его дольше чем обычно и резко отворачивался. И так повторялось неоднократно. Воспользовавшись моментом, я заговорила с ним.

— Ты же давно знаешь Питера. Почему иногда он бывает такой странный?

— В каком смысле?

— Его поведение при конфликтах?

Тони погрустнел. Опустил свой взгляд на кеды.

— Не знаю. Честно не знаю. Я спрашивал его об этом, но он молчит, — он водил ногой по песку, — Питер изменился. Когда мне было около восьми лет я шел домой. Ко мне пристали двое мальчишек постарше меня, лет по десять. Им понравилась моя куртка. Она и правда была классная и практически новая. Мне ее папа купил. Я любил ее. Они сказали, чтобы я им ее отдал. Я, естественно, этого делать не хотел. Тогда они стали толкать меня друг на друга. Я и сейчас меньше ростом, чем мои сверстники, а тогда я казался совсем маленьким. Я кричал им чтобы они отстали от меня. Но они продолжали издеваться надо мной. И тут как по волшебству появился Питер. Немного выше тех ребят и сильно выше меня. Худой, как щепка. Пригрозил, что маленьких обижать плохо и накостылял обоим. Они убежали. Мы разговорились и выяснилось, что одногодки. Мы так долго смеялись. Питер тогда посоветовал мне заняться спортом «будешь маленькими, но сильным и никто не обидит». С тех пор мы и дружим. Так что трусом я его назвать не могу. Но года три назад он изменился.

— Понятно, что ничего не понятно, — заключила я.

Питер подошел ко мне и сел рядом.

— О чем шепчетесь? — поинтересовался он.

Тони тут же ответил.

«Звонит маме очень хулиганистый пацан.

— Алло мам, тут папа кофе разлил на белое полотенце! Замочить его?

— Отца не трогай, а полотенце в машинку брось!»

— Пойдем прогуляемся вдоль берега, — предложила я Питеру.

Мы взялись за руки и вышли из беседки. Подойдя к воде, чувствовался соленый запах моря.

— Питер, давай сфотографируемся. У нас нет ни одно совместной фотографии. Я мне так этого хочется.

— Я уже говорил, что не люблю фотографироваться, — промолвил Питер

— Ну как так вообще может быть? С родителями ты же фотографируешься?

— Раз в год, и мы идем в фотосалон.

— Подожди, а так просто дома не фотографируетесь? С мамой или с папой? Или тебя одного?

— Нет, — помрачнев он сел на песок и погрузился в свои мысли.

— Ты симпатичный, так почему ты не любишь фотографироваться? — я внимательно смотрела на него. — Никаких секретов. Помнишь?

Он вздохнул, набрал песок в руку и раскрыл ладонь, отдавая его ветру.

— Когда мне исполнилось девять лет мы пошли в фотосалон. У меня сильно болела голова и я не хотел никуда идти. Но мама сильно настаивала и мне пришлось идти. Придя в салон нам пришлось еще ждать минут двадцать. Мне хотелось лечь в кровать и уснуть, чтобы голова перестала болеть. Этого конечно же не случилось. Нас фотографировали еще минут тридцать. Я очень устал и вымотался, — он присел на корточки перебирая рукой песок, — через неделю к маме пришла подруга. Она показала нашу общую фотографию. Подруга заметила, что я получился на ней отвратительно. А мама с ней согласилась.

— А папа что?

— Папа все время проводит или на работе или уезжает в командировки.

Я поцеловала его в щеку. Вытянула руку с телефоном перед нами и сделала селфи.

— Только мне не показывай, — помрачнел Питер, после того как я сфотографировала нас.

— Зря! Ты здорово получился, — он продолжал молчать и смотреть в сторону, — эту фотографию я сделаю заставкой на телефон.

Посидев еще не много, я почувствовала, что меня колотит от холода. Питер поцеловал меня в носик.

— Какой холодный! Да ты замерзла! Пошли греться в беседку, — и мы направились к своим друзьям.

Подходя к беседке, мы услышали разговор Тони с Барбарой и остановились.

— Почему ты раньше не сделала себе новую прическу и не сняла очки? Всё это время ты прятала себя от окружающих, а этого делать не стоило. Ты прекрасно выглядишь.

— Эх, Тони. Если бы не Аманда с Наоми, я так бы и не решилась этого сделать. Они меня практически силой заставили пойти в салон красоты. Но я им за это очень благодарна. Я чувствую себя гораздо уверенней. А победа в конкурсе доказала, что я способна на большее чем сама думаю. Надо не бояться и пробовать, — она улыбнулась Тони.

— А ты где была? — спросила я Аманду, которая подошла к нам со стороны.

— Я разговаривала с Купером. Все обошлось, но ему надо еще лечится месяцев пять до полного выздоровления, — она заулыбалась и взволновано потерла руки, — я в понедельник поеду к нему в больницу.

Вернувшись обратно в город, первую мы конечно же отвозили Барбару. Подъехав к ее дому, Тони тоже вышел из машины.

— Езжайте, я сам доберусь, — и он махнул нам рукой.

Остановив машину у дома Аманды, мы пошли отдавать ее родителям. Как говорится из рук в руки. И заодно посмотреть обстановку. Войдя домой, мы услышали работающий телевизор. К нам вышла мама Аманды.

— Ну как съездили? Победила Ваша подруга? — поинтересовалась она.

— Да! Она лучше всех пела, — Аманда весело улыбалась, — а вы тут как?

Из кухни вышел папа.

— У нас тоже хорошо. Не то что хорошо, но нормально, — и он подошел к Аманде и обнял ее.

Она прижалась к нему и закрыла глаза. У мамы на лице я увидела чувство вины и любовь.

— Мы поедем. До свиданья, — и я вытолкала Питера за дверь.

— Чего толкаешься?

— Им надо побыть втроем.

— А нам вдвоем, — он притянул меня к себе и поцеловал.

Я не хочу, чтобы этот день заканчивался. Все так хорошо. Но нам пришлось ехать дальше. Он как обычно проводил меня взглядом. Когда я зашла домой я просто летала от счастья. Папа подозрительно посмотрел на меня.

— Папа! Барбара выиграла! — закружилась я по гостиной.

— Ты так беспокоилась за нее? — спросила мама.

— Конечно! Мы с Амандой поменяли ей имидж в одежде, сделали новую прическу и очки сменили на линзы! Десять процентов успеха наши с Амандой. Мы вселили в нее уверенность. Она даже хотела уйти и не выступать! — я не могла остановиться.

— Ясно, — и папа снова продолжил