Aen. 6, 859. Только это указание было признано слишком придирчивыми критиками. Оно даст позднее важные элементы для интерпретации триады.

4) Один раз в году «фламины» совершали жертвоприношения в часовне Фидеи в особых условиях. Тит Ливий, приписывая введение обрядов Нуме, который, по общему мнению, был тем, кто учредил все sacra (священные обряды), описывает их следующим образом: «Он решил, что фламины отправятся в эту часовню в закрытой колеснице, в которую будут запряжены два коня, и что они будут совершать жертвоприношение правой рукой, закутанной до самых пальцев».

До последнего времени, учитывая контекст, здесь предполагали, что слово фламины указывает на трех старших фламинов, т. е. на фламинов Юпитера, Марса и Квирина. Указание Тита Ливия действительно входит в текст, в котором он перечисляет религиозные институты легендарного царя Нумы (1, 20–21). Раньше говорилось о введении должности жреца. Первыми жрецами, причем действующими совместно, стали три старших фламина (20, 1–2), за ними следовали весталки, затем салии и, наконец, понтифики (20, 3–7). После размышлений о действенности этих институтов, об их благоприятном воздействии на римлян (21, 1–2) и после упоминания о легендарной их вдохновительнице нимфе Эгерии (21, 3) историк переходит к жертвоприношениям и церемониям, придуманным Нумой (21, 4–5), причем начинает он с жертвоприношения Fides (Фидее). Следовательно, вполне естественно будет предположить, что в этом тексте, где все точно и технично, флами-ны, которые действуют в 21, 4 — это те, и только те, о которых до этого как раз шла речь, т. е. те, которые названы в 20, 1–2, а именно трое старших. Таково всеобщее мнение. Например, так говорит Отто в статье «Fides» в RE. VI, 1909, col. 2292, 1. 5—14: «Из культа Fides до нас дошел один обряд — древний и весьма примечательный… Три великих фламина отправлялись к этому святилищу на закрытой повозке, запряженной двумя конями». Такого же мнения придерживается Виссова (1902. С. 123; 1912. С. 133–134): «Фактически, сам культ — более древний, конечно, чем основание храма [Фидеи около 250 г. на Капитолии], поскольку нам известно, что каждый год три главных фламина один раз отправлялись к святилищу Fides (к тому, которое существовало до капитолийского храма) в закрытой повозке и совершали жертвоприношение.».

В примечании 4 на с. 237 своей книги, не упоминая общепризнанного мнения, Латте дает, как само собой разумеющееся, другое истолкование слова фламины, целью которого было уничтожение свидетельства: «Тит Ливий употребляет слово fl amines, в соответствии с тем, что принято в языке в его время, без технического значения, в смысле жрецов; из этого не следует, что у Fides был свой особый фламин». Если заключительное замечание наверняка справедливо (но кто же предполагал наличие фламина у Фидеи?), то предшествующее ему указание вдвойне неправдоподобно. Мы только что видели, что замысел и стиль глав 20–21 историка отнюдь не дают повода для предположения, что употребление слова фламин было «untechnisch» (такое употребление не встречается у Тита Ливия, насколько мне известно[175]). Кроме того, мы заметили, что четкий план этих самых глав побуждает, напротив, объяснять 21, 4 через 20, 1–2. С другой стороны, если понимать слово так, как предлагает Латте, то не оправдывается множественное число фламинов в 21, 4. У Тита Ливия не было никаких причин подчеркивать в этой фразе преемственность из века в век кого-то, всегда одного, имеющего сан священнослужителя, специально для Фидеи[176]. Только в таком случае употребление множественного числа соответствовало бы принятой норме[177], и «фламины» должно обозначать здесь группу священнослужителей, одновременно присутствующих и действующих совместно. Стоит ли предполагать, что у Фидеи было жречество?

5) Сервий, Aen. 8, 663, говорит, что салии — священники, использующие в проводимых ими церемониях ancilia (щит), упавший с неба и его одиннадцать неразличимых имитаций, — находятся под под защитой Юпитера, Марса и Квирина (in tutelia Jous Martis Quirini).

Это заявление не зависит от текста Вергилия, к которому оно примыкает, и не подсказано им. Следовательно, Сервий поставил здесь метку, независимую, но нисколько не удивительную, так как действительно каждый из трех богов имел личные отношения с салиями: если Юпитер сделал так, что с неба падает щит, как повествует легенда об основании Рима, то именно Марс и Квирин покровительствуют, соответственно, двум коллегиям священников в ходе истории. Форма, в которой мы знаем легенду об основании Рима, конечно, поздняя, и она отмечена греческим влиянием, но щиты — древние, правда, не в значении гарантий власти; ничто, однако, не мешает им играть роль талисманов, обеспечивающих из года в год безопасность. Какому другому богу, кроме Юпитера, было дано право предоставлять обществу такие талисманы? Что касается того, что одну коллегию салиев приписывали Марсу, а другую — Квирину, что бы это ни означало, это достоверно. Никто не отвергает первую, а вторая так же хорошо засвидетельствована, невзирая на то, что пишет Латте (с. 113, прим. 3): «Свидетельство недостаточно веское: одна речь у Тита Ливия, 5, 52, 7 и одно несколько вычурное выражение у Статия (Stace), Silv. 5, 2, 129». Не говоря уже о тексте поэта, который, конечно, заслуживает внимания[178], непонятно, почему тот факт, что слово, встреченное у историка, можно прочесть в «речи», а не в «повествовании», снижает его достоверность: contio или narratio[179] — все, что есть в тексте Тита Ливия, — принадлежит Титу Ливию и опирается на информацию Тита Ливия. Более того, не верно, что у нас нет других свидетельств. Когда Дионисий Галикарнасский, зная, что Салии Палатинские[180] принадлежат только Марсу (fragm. 14, 2, 2: χαλίας τις Āρεος, указывает также и на священных салиев на Палатинском холме, ср. Val. Max. 1, 8, 11), то берется (2, 70, 2) представить вместе салиев Палатинских и салиев Агональных, или салиев Холма, характеризуя их как «танцоров и певцов вооруженных богов (των ένοπλίων θεών)». Эти «вооруженные боги», во множественном числе, очевидно, подразумевают не одного Марса, но Марса и Квирина — двух богов, которых тот же самый историк объединяет в другом месте (2, 48, 2) обобщающими словами «воинственные божества» (δαιμόνων πολεμιστών) в недостаточной, но обычной для того времени интерпретации Квирина.

Таким образом, вне какой-либо интерпретации, рассматривая только римские данные, мы видим, что приговор, высказанный Латте в последних словах примечания 3 на странице 113, — произволен: «Serv. Aen. 8, 663, Салиев, которые под защитой Юпитера, Марса, Квирина, — это, конечно, неверное утверждение». Как бы ни понимать слово tutela (охрана, защита),