de raiz; другие делают смесь из соков амбигуаски, табаку и красного перца, добавляя кору барбаско или саранго. Из всего этого наиболее действенным является амбигуаска. Но этот яд неудобен тем, что приготовление его очень сложно и трудно.

Едва Гуапо окончил свои приготовления, как в воздухе послышалось щебетание, смешанное с пронзительными криками. Вся семья оглянулась и увидела стаю больших птиц, которые вдруг опустились и уселись на вершине очень высокого дерева. Там они продолжали свой разговор, но уже не так шумно, и начали с замечательной легкостью перебегать с ветки на ветку, цепляясь когтями, причем часто принимали самые странные положения: то вниз головой, то брюшком вверх. Перья у них на всем теле были прекрасного синего цвета с металлическим оттенком, а клюв белый: в длину они были более фута и назывались арами, или попугаями макао.

Индеец, не говоря ни слова, взял свой сарбакан и стрелы и прокрался через чащу к дереву, на котором уселись ары. Несколько минут он не шевелился, потом вложил стрелу в сарбакан, поднес его к губам, вобрал в себя как можно больше воздуха и затем изо всех сил дунул. И в тот же миг один из аров уже пытался вытащить клювом стрелу, которая впилась ему в бок; но вытащил только обломок, острие осталось в ране. Минуты две спустя птица закачалась, потеряла равновесие, немного еще подержалась на ветке, уцепившись за нее крючковатыми когтями, и наконец упала на землю. Гуапо между тем пустил новую стрелу, поразившую вторую жертву, и таким образом продолжал до тех пор, пока на дереве не осталось ни одной птицы из всей стаи. Леон подбежал, чтобы помочь индейцу собрать добычу, и насчитал шестнадцать птиц, раненных то в ногу, то в крыло, то в шею. И все были уже мертвы; нескольких минут оказалось достаточно, чтобы убить их, — так быстро и сильно действует яд кураре.

Индейцы предпочитают сарбакан ружью во время охоты, и причина этого проста. При первом же выстреле из ружья все ары улетели бы. Да и очень трудно убить из ружья птиц, сидящих на высоком дереве, среди ветвей, которые их защищают. Между тем стрела, пущенная из сарбакана, беззвучно поднимается на высоту тридцати — сорока ярдов, и достаточно самой незначительной ранки, чтобы жертву настигла смерть. К тому же из этого оружия легче попасть в предмет, находящийся на известной высоте, стреляя хотя бы даже и в совершенно вертикальном направлении, и индеец с большей уверенностью стреляет в птицу, находящуюся на вершине дерева, чем в ту, которая сидит в кустах.

Так как можно без всякого вреда есть кураре, то тем более можно не опасаясь есть дичь, убитую стрелой, смоченной этим ядом. В Южной Америке находятся даже гурманы, которые предпочитают именно такую дичь и нередко велят домашнюю птицу умерщвлять с помощью кураре.

20. МОЛОЧНОЕ ДЕРЕВО

Когда индеец и Леон подходили с добычей к дверям дома, они увидели маленькую Леону, которая задыхаясь бежала со стороны озера.

— Мама, — кричала она, — я видела большую свинью!

— Где? — с беспокойством спросила мать, боясь, что ребенок принял за свинью какое-нибудь опасное животное.

— В пруду между цветами.

— Это тапир! — воскликнул Леон. — Наверняка это наш тапир!

Гуапо при слове «тапир» резко остановился, и целое облако прекрасных синих перьев качнулось над ним.

— Где он, сеньорита? — спросил индеец.

— Там, в озере, возле самого берега.

Быстро схватив сарбакан, индеец бросился к реке; Леон — за ним. Подбежав к берегу, они действительно увидели тапира, который наполовину высунулся из воды и зубами и хоботом вырывал корни ирисов. После недавнего приключения он, очевидно, чувствовал себя здесь в большей безопасности, чем где бы то ни было в другом месте. Гуапо подал Леону знак не шевелиться, а сам пополз по земле и вскоре скрылся. Мальчик, затаив дыхание, смотрел на тапира. Бедное животное паслось совершенно спокойно. Вдруг оно остановилось, сделало легкое движение; потом снова начало есть, хотя с меньшим аппетитом; наконец оцепенело, замерло, тут же закачалось и тяжело упало на дно реки, расплескав воду вокруг себя. Кураре оказал свое действие: тапир был мертв.

Гуапо торжествующе крикнул, тотчас влез в воду и вытащил тапира на берег, где собрались уже все и стали рассматривать это интересное животное. Индеец, дон Пабло и Леон перетащили добычу к дому. Там Гуапо тотчас осторожно снял с животного шкуру и спрятал ее, чтобы впоследствии сделать из нее хорошие подошвы к сапогам и некоторые другие нужные вещи; а кусок мяса зажарил к ужину. Но все предпочли мясо ар; приправленное луком и красным перцем, оно оказалось превосходным; весь же кусок мяса тапира остался Гуапо.

Бамбуковый и пальмовый дом, вполне законченный, был наконец меблирован благодаря трудам дона Пабло и Гуапо, которые долго сидели по вечерам над работой, чтобы изготовить самое необходимое из мебели и домашней утвари.

Но откуда же, спросит читатель, брали они свечи или масло для освещения?

Я сразу объясню это. Одной из самых больших и прекрасных пальм, существующих в мире, является восковое дерево, которое особенно часто встречается у подножия Анд. Воск, получаемый из него, вытекает из ствола и горит так же хорошо, как и тот, что делают пчелы; стоит только собрать его — и свеча готова. Миссионеры применяют его в большом количестве для изготовления прекрасных свечей, которые горят во время богослужений. Кроме того, в Южной Америке существует еще одна пальма, дающая воск, — это карнауба (copernicia cerifera); воск ее в изобилии находится на нижней стороне листьев; он белого цвета, чист, без малейшей примеси смолы. Но если бы наши изгнанники и не отыскали эти две пальмы, все равно могли бы спокойно работать по ночам: из плодов патавы можно добыть масло, которое не имеет никакого запаха, прекрасно горит и используется для освещения.

Но освещение — это еще не все; человеку нужно и многое другое.